Она в ужасе уставилась на него.
— Ты так обо мне подумал? Ты думал…
Ей стало гадко и стыдно. Слезы навернулись на глаза. Она долго возилась с поясом, пока ей удалось непослушными пальцами застегнуть пряжку. Села на кровать и надела туфли… Хорошо, что длинные волосы скрывали ее слезы. Он обесценил ее чувства и смешал их с грязью. Вряд ли когда-нибудь она сможет посмотреть ему в лицо. Она встала и, забыв о гитаре, направилась к двери. Захотелось быстрее уйти отсюда. Добраться до своей комнаты и дать волю слезам.
Сильный рукой он схватил ее за плечо и, рванув, развернул к себе.
— Подожди!
— Не хочу!
— Ну постой!
— Зачем? Ты уже все сказал! — с горечью выкрикнула она.
— Дженни… — Он поднял другую руку, и пальцы мягко и тепло легли ей на плечи. — Дженни… — Он вздохнул, голос его звучал примирительно, почти нежно. — Пожалуйста, выслушай.
— С меня хватит, — бросила она, глядя в пол, чтобы не обнаружить перед ним свои чувства.
— Я хочу, чтобы ты поняла. У меня не такая жизнь, как у тебя. Люди моего круга… — он помедлил и, тяжело вздохнув, продолжил: —…воспринимают секс как временное удовольствие, призванное снимать напряжение, тоесть хороший способ расслабиться, не подвергая себя при этом эмоциональным перегрузкам. И я ошибся, приняв тебя за такую. Ты разве не поняла? Я же не смог, когда… — Он замолчал, не найдя нужных слов.
Дженни вскинула голову и вызывающе посмотрела на него.
— Я не люблю людей, которые пытаются все решить за меня. Я взрослая, мне двадцать три года, и я сама распоряжаюсь своей жизнью. Поэтому не жди благодарностей за свою благотворительность.
Он нахмурился, в глазах блеснуло сомнение.
— Дженни, скажи, это был твой сознательный выбор или ты просто поддалась минутной слабости?
Но все уже повернулось так, что откровенность невозможна, и виноват в этом он сам. То, что она принимала за бесспорное доказательство его искренности, превратилось в мираж, плод ее воображения, результат бесплодных желаний.
— Это уже не имеет значения, — коротко бросила она. — Теперь мне понятна моя ошибка. Сожалею, что ты обманулся в своих ожиданиях.
— Черт, что ты мелешь! — взревел он. Потом, явно пытаясь взять себя в руки, провел рукой по лицу. — Послушай, я не хотел тебя обидеть. Ничего подобного я не предполагал. Признаю, что повел себя несколько дико. Но… все так неожиданно изменилось… а я… черт возьми, я хотел тебя! — Он вздохнул и отвернулся. Беспокойные пальцы без конца ерошили волосы. — Ты, должно быть, считаешь меня последней свиньей, но… порядочность для меня все же не пустой звук. Я убежден, что нельзя пользоваться неопытностью девушки ради простого удовольствия. Это очень серьезно.
