– Я уверена, что Дики вам понравится...– заговорила Мария, и в этот момент на пороге появился Дики.
С первого взгляда я решил, что Дики мне совсем не нравится. Он не произвел на меня впечатления человека, который когда-нибудь "страдал" и вообще был бы способен страдать. Одет он был изысканно, слишком изысканно. У него было круглое пухлое лицо, глаза-бусинки, довольно жиденькие рыжие усики "бабочкой" украшали его верхнюю губу, а темные волосы были прилизаны так, что казалось, будто их нарисовали.
– Познакомьтесь, Дики де Сола,– сказала Мария. Голос ее чуть-чуть дрожал.
Дики улыбнулся мне, и улыбка преобразила все его лицо.
– Мария уже говорила вам? – сказал он, привередливо отряхивая носовым платком стул, прежде чем сесть.– Я в восхищении поехать с вами, если вы будете довольны. Я в восхищении поехать в Патагонию, кого я люблю.
Я начал испытывать к нему теплое чувство.
– Если я не буду полезный, я не поеду, но я могу советовать, если вы разрешите, потому что я знаю дороги. Вы имеете карту? О, хорошо, теперь позвольте мне объясниться вам.
Мы вместе склонились над картой, и через полчаса Дики покорил меня совершенно. На меня повлияло не только его превосходное знание края, который нам предстояло проехать, но и его милая манера коверкать английскую речь, его обаяние и заразительный юмор.
– Ну,– сказал я, когда мы сложили и убрали карты,– если у вас действительно есть свободное время, то нам бы очень хотелось, чтобы вы поехали с нами.
– Подавляюще! – сказал Дики, протягивая руку.
И этим довольно загадочным возгласом сделка была скреплена.
Равнины Патагонии бескрайни и с трудом проходимы, а потому не исследованы; судя по их виду, они пребывают уже долгие годы в том состоянии, в каком находятся ныне, и не видно конца такому состоянию в будущем.
Чарлз Дарвин. Путешествие натуралиста вокруг света на корабле "Бигль"
В дорогу на юг нас провожал жемчужно-серый рассвет, предвещавший погожий денек. Улицы были пусты и гулки, а омытые росой парки и скверы окаймляла пышная пена опавших цветов palo borracho и джакаранд – груды глянцевитых голубых, желтых и розовых лепестков.
На окраине города, повернув за угол, мы увидели первые признаки жизни – это была стайка мусорщиков, которые чуть свет принялись за исполнение своих утренних балетных номеров. Зрелище было настолько необычно, что мы сбавили ход и некоторое время медленно ехали за ними. Посередине мостовой со скоростью пять миль в час громыхала большая повозка. На ней по колено в мусоре стоял рабочий. Четверо других рабочих, как волки, бежали вприпрыжку рядом с повозкой, время от времени исчезая в темных подъездах и появляясь из них с полными мусорными ящиками на плечах. Поравнявшись с повозкой, они сильным движением подбрасывали ящики вверх. Рабочий в повозке ловил их, вытряхивал и бросал обратно, проделывая все это одним плавным движением.
