– Сеньор Даррел? – спросил он.
– Да,– ответил я, пожимая руку осторожно, боясь сломать ее в запястье.
– Я Луна,– сказал он так, словно одного этого уже было достаточно, чтобы все объяснить.
– Вас послал сеньор Летт? – спросил я.
– Si, si,– ответил он с обаятельной улыбкой.
Мы стояли и смотрели на бабочек, паривших над красными цветами. Я судорожно ломал голову, подыскивая нужные испанские слова.
– Que lindo,– сказал Луна, указывая на бабочек.– Que bichos mas lindos![18]
– Si,– сказал я. Мы снова замолчали, дружелюбно улыбаясь друг другу.
– Вы говорите по-английски? – спросил я с надеждой.
– Нет, очень маленько,– сказал Луна, разводя руками и робко улыбаясь, словно был сокрушен этим ужасным пробелом в своем образовании.
Его знание моего языка, видимо, ненамного превосходило мое знание испанского. Оба мы могли понимать довольно сложные фразы на чужом языке, но сами были способны только валить в кучу существительные и глаголы, без всякого соблюдения грамматических правил.
– Вы... я... идти Хельмут,– вдруг предложил Луна, махнув тонкой рукой.
Я согласился, пытаясь сообразить, что такое хельмут; слово было для меня новое и могло означать что угодно: от реактивного двигателя нового типа до самого низкопробного ночного кабака. По мелодично стонущей, поскрипывающей и шелестящей бамбуковой аллее мы пришли к длинному низкому красному кирпичному дому, стоявшему на большом лугу, над которым возвышались гигантские пальмы. Вокруг нас носились колибри, трепеща и шурша крылышками, сверкая и переливаясь всеми тончайшими оттенками цветов, которые можно увидеть только на мыльном пузыре. Луна провел меня через занавешенные марлей двери в большую прохладную столовую. Там, сидя в одиночестве в конце громадного стола, поглощал завтрак человек лет тридцати с льняными волосами, живыми голубыми глазами и обветренным красным насмешливым лицом. Когда мы вошли, он поднял голову и одарил нас широкой проказливой улыбкой.
– Хельмут,– сказал мне Луна, показывая на этого человека с таким видом, словно был фокусником и только что выполнил особенно трудный трюк. Хельмут встал из-за стола и протянул мне большую веснушчатую руку.
– Привет,– сказал он, раздавливая мою руку в своей.– Я Хельмут. Садитесь и позавтракайте со мной, а?
Я сказал, что уже завтракал, и Хельмут снова принялся есть, одновременно разговаривая со мной, а Луна, сев на стул по другую сторону стола, томно развалился и стал тихо напевать.
– Чарлз говорил мне, что вам нужны животные, да? – сказал Хельмут.– Что же, мы здесь мало интересуемся животными. Животные, конечно, есть там, в горах, а здесь, в селениях, я не знаю, что нам удастся найти. Думаю, не очень много. Когда я кончу есть, мы поедем посмотрим, а?
