Он чувствовал, как мозг заливает кипящая ртуть, как его левый глаз, сжавшись, едва не выскочил из глазницы, а потом, изменившись, нырнул в глазницу, как проворная улитка в свою раковину. Левый глаз ослеп. Он больше не принадлежал ему. Он стал вражеской территорией. Исчез язык, его словно отрезало. Онемела и пропала левая щека. Ничего не слышало левое ухо. Теперь оно принадлежало кому-то другому, существу, рождавшемуся в этот момент на свет, неорганическому, минеральному существу, заменявшему сейчас собою сгнившее бревно, болезни, вытеснявшей здоровые живые клетки.
Он попытался закричать, и у него хватило сил вскрикнуть громко, резко и пронзительно как раз в тот миг, когда под напором врага обрушился его мозг, пропали правые глаз и ухо, и он оглох и ослеп, превратившись в нечто ужасное, объятое огнем, болью, паникой и смертью.
Крик оборвался прежде, чем поспешившая на помощь мать перешагнула порог его комнаты.
Утро в тот день выдалось хорошее и ясное, со свежим ветерком, поторопившим доктора на дорожке, ведущей к дому. Наверху, в окне, он заметил полностью одетого мальчика. Мальчик не помахал рукой в ответ, когда доктор приветственно махнул ему, одновременно восклицая: "Я не верю своим глазам! Уже на ногах? Боже мой!"
Он едва не взбежал вверх по лестнице. Задыхаясь, врач вошел в спальню.
- Почему не в постели? - грозно спросил он. Он простучал узкую мальчишескую грудь, измерил пульс и температуру.
- Невероятно! Абсолютно здоров! Ей-богу, он совсем выздоровел!
- Я больше никогда не буду болеть, - заявил мальчик серьезным тоном, стоя у окна и глядя в него. - Никогда в жизни.
- Надеюсь, что нет. В самом деле, ты прекрасно выглядишь, Чарльз!
- Доктор?
- Да, Чарльз?
- Я могу пойти в школу уже сегодня?
- Успеешь и завтра. Тебе так хочется в школу?
- Да! Школа мне нравится. И все ребята в школе. Я буду играть с ними, и бороться, и плеваться на них, и дергать девочек за косички, и пожимать учителю руку, и вытирать руки о пальто в раздевалке, а потом, когда вырасту, буду путешествовать по всему свету, и пожимать руки всем людям, и еще я женюсь, и заведу много детей, и буду ходить в библиотеки и листать в них много-много книг, и буду делать все, все! - говорил мальчик, глядя куда-то в сентябрьское небо. - Кстати, как вы меня называли?
- Как называл? - удивился доктор. - Чарльз, как же иначе?
- Что ж, имя не хуже любого другого, - пожал мальчик плечами.
- Я рад, что тебе хочется в школу, - сказал доктор.
