– Нет…
– Будешь ходить за мной, заглядывать мне в рот и отвечать на вопросы в том роде, что я тебя сделал вечной, сильной, счастливой – и все в таком духе.
– А… понятно.
– Чудненько. Завтра будут живые кролики и человеческая кровь. Свеженькая, от живых людей. Молитесь, молитесь на меня, предводитель!
И Роман с удовольствием пронаблюдал, как на рожах упырей появилось то же самое выражение благоговения и восторга, с каким на него час назад любовались смертные…
Милка рассматривала свои руки.
Руки никогда не были ее сильным местом. Она постоянно грызла ногти, обгрызая заодно пленочки и кусочки кожи вокруг, сдирая все, что можно было содрать зубами – может быть, поэтому ногти были покрыты какими-то буграми и трещинами, выпуклые и скрюченные, как птичьи когти. Отсюда у Милки имелась неистребимая привычка сжимать руки в кулаки, пряча от взгляда кончики пальцев. Но даже если бы ногти были хороши – на жалких пальчиках, коротких и кривых, при широкой красной ладони, при синих венах, выпиравших из весноватых запястий, как веревки…
Теперь руки выглядели иначе. Просто удивительно, насколько иначе. Ногти будто отполировали и покрыли дорогущим французским лаком в пять слоев, бугры исчезли, пальцы вытянулись и выпрямились – а этого уж никакими ухищрениями нельзя добиться – и голубые жилки просвечивали через побелевшую кожу, как у аристократки.
К таким рукам пошли бы золотые кольца с бриллиантами.
Милка вздохнула. Украшения она очень любила. Золотое, блестящее, радужное сияние вокруг… Но на ее руке было только одно кольцо. Технического серебра, в виде довольно-таки нелепой змеи, обвивавшейся вокруг пальца и оттопырившей кривую голову. В последнее время кожа на пальце, в том месте, где к ней прикасалось кольцо, горела, как от горчичника – но пустяки.
Есть смысл потерпеть.
Кольцо Милка надела для Принца. И то: вечерних туалетов у нее нет, косметика – жуть, особенно тушь, вечно все ресницы в каких-то комках, украшений – только это… а для любимого… Принцесса…
А на самом деле это нужно было сделать уже давно.
Она ведь даже не заметила, как это кольцо повернулось змеиной кривой головой вниз. Она просто гладила своего Принца по лицу и царапнула. И из оцарапанной щеки портрета пошла кровь.
Это был такой шок. Милка несколько секунд тупо смотрела, как темно-красная капля медленно ползет по белой нарисованной скуле, не понимая, как это могло произойти. Потом сообразила – Принц волшебный и портрет волшебный абсолютно во всем, живой – охнула, схватила, было, платок, сообразила, что платок уже не первой свежести – поднесла портрет к губам, слизнула…
