Девица пронзительно завизжала. Роман подумал, что кто-нибудь может услышать ее вопли и помешать ему, и эта мысль привела его в бешенство. Голод, смешанный с яростью, заставил его не только хлебать горячую кровь, бьющую из разорванной артерии яркой струей, но и терзать, рвать плоть с животной, бездумной, торопливой жадностью…
Внезапно Роман осознал, что девица уже не кричит. Это удивило его. Он оторвался от ее руки, на которой у плеча обнажилась кость и разодранные мышцы, спутавшись с окровавленной тканью джемперка, висели клочьями – и посмотрел ей в лицо.
Девица лежала на маленьком прилавке между коробкой с использованными чеками и подставкой для блоков с жевательной резинкой. Ее лицо побелело, и глаза закатились так, что можно было разглядеть только белки. Касса, прилавок, подставка под жвачку – все было залито кровью, будто густым томатным соком…
Роман усмехнулся. Вид трупа, из которого уже почти не сочилась кровь, паче чаянья не вызвал ни малейших угрызений совести, ни жалости, ни ужаса. Скорее, напротив – по телу разливалось живое тепло, оцепенение прошло, и руки уже выглядели вполне по-человечески, а значит, и лицо должно было измениться к лучшему. Роман облизал губы, поднял пригоршню мокрого, не растаявшего снега и потер лицо там, где кожа казалась липкой на ощупь. Снег стал красным, и Роман отшвырнул его в сторону.
Смешно психовать, если ты – мертвец. Чего можно бояться под таким углом зрения? Милиции?
Роман обошел ларек вокруг и толкнул дверь. Она не поддалась, но он понял – дверь не заперта, а только накинут крючок или задвинута защелка. Роман снова усмехнулся и толкнул сильнее, налегая всем весом. Раздался треск, и дверь распахнулась.
Воровство ничем не хуже убийства. Но – какая это малость по сравнению с твоей собственной смертью! А ты-то дергался – кровь, кошмар… Фигня.
Вампиры вряд ли терзаются угрызениями совести.
Роман отпер кассовый ящик и выгреб оттуда купюры. Несколько десяток упали на пол, прилипли к кровавой луже – дьявол с ними. Роман рассовал деньги по карманам, оторвал от пачки полиэтиленовый пакет, сунул туда блок дорогих сигарет, две бутылки водки, банку пива, банку консервированных оливок, пару пакетиков чипсов… От вида и запаха еды ему было нехорошо, но он отлично представлял себе, какое впечатление это должно будет произвести на Татьяну.
Упырю, как и вампирам, нужно логово, подумал он уже спокойно. Его природный цинизм помножился на благоприобретенный – и теперь представлял собой сокрушительную силу мегатонной мощи.
