В общем, я стоял истуканом в покоях Грэнитца, где было зябко, как и в любых других помещениях замка, и чувствовал, как тело моё покрывается гусиной кожей. Вдобавок я был полуодет и ещё до этого успел здорово вспотеть. Опочивальню освещали мягким розоватым светом тонкие и длинные элегантные свечи. Тяжёлые шторы были задёрнуты, чтобы сюда не могли проникнуть ни солнечные лучи, ни любопытные взоры. Моя любовница, она же жена (виноват, вдова) убитого рыцаря, полулежала на смятых простынях огромной кровати под шёлковым балдахином и с судорожными всхлипами хватала ртом воздух, пытаясь наполнить им свои лёгкие, что ей, впрочем, удавалось с трудом. На секунду мне показалось, что вымощенный плиткой пол качнулся под моими ногами. Но я волевым усилием заставил себя выпрямиться, и головокружение прошло. Ко мне постепенно стала возвращаться ясность мысли. Да и то сказать, пора было пораскинуть мозгами, как бы выпутаться из этой истории.
Настоящим именем покойного рыцаря было сэр Грэнитц с Эбеновых Болот, но все к нему обращались не иначе как «сэр Гранит». Это прозвище он заслужил беспримерной отвагой и стойкостью в сражениях. Сколько раз, бывало, я сам любовался этой его отвагой... с безопасного расстояния разумеется, поскольку моя матушка, упокой Господи её душу, не дурака набитого на свет родила, в этом уж извольте не сомневаться! Вы поймите, я никогда в жизни не уклонялся от боя, если считал его совершенно неизбежным. Но моё понятие о неизбежности резко расходилось с мнением на сей счёт людей, которые меня окружали.
Для таких, к примеру, как сэр Гранит, «совершенно неизбежными» являлись не только стычки с врагами во время боевых действий, но и поединки во имя чести и тому подобных отвлечённых материй. Я же брался за меч, лишь когда речь шла о спасении моей собственной шкуры, а во всех остальных случаях предпочитал кровопролития избегать. Войны я считал пустой тратой сил и времени, ведь все они без исключения начинались по инициативе людей, мне незнакомых, или из-за их грызни по поводу вещей, до которых мне не было дела, или ради выгод и барышей, от которых лично мне ничего покамест не перепало, да и вряд ли когда-нибудь перепадёт. Что до чести, то для меня она, вы извините, – понятие и вовсе уж эфемерное. Честью не пообедаешь и её не набросишь на плечи, чтобы спастись от холода. И тем не менее во имя неё не одни только строптивые глупцы, но также и вполне добродушные, не лишённые здравого ума люди лезут на рожон и причиняют себе и своим обидчикам, мягко говоря, множество неприятностей. Да что там, жизни не жалеют – ни своей, ни чужой.
