Но еще 10 августа, ночью, в подземелье к Крылову спустился Воробьев и объявил ему:
— Николай Иванович, вас вызывает командарм.
Софронов, когда к нему вошел Крылов, стоял, склонившись над картами. Он поднял голову и устало сказал:
— Вот что, Николай Иванович. Оперативный отдел много сделал, чтобы создавшаяся обстановка не оказалась внезапной. Мы к обороне Одессы в глубоком тылу врага готовы. С сего часа считай себя хозяином в оперативном отделе. Фролович примет девяносто пятую дивизию... Ее надо основательно подкрепить.
«Фролович, Фролович... О ком это?» — подумал Крылов, не сразу догадавшись, что речь идет о Воробьеве.
— Вы колеблетесь? — строго спросил командарм. — Генерал Воробьев давно просился на дивизию... И нам сегодня некому ее доверить, кроме как ему.
— Я не колеблюсь! — ответил Крылов. — Я просто не ожидал, что Василий Фролович покинет штаб.
Бои в это время шли под Беляевкой, по обе стороны железной дороги на Тирасполь и у Аджалыкского лимана.
Тридцать восемь лет: много это или мало, достаточный возраст для того, чтобы возложить на человека ответственность за жизни и судьбы десятков тысяч людей в самой напряженной обстановке в ходе военных действий?
В свои тридцать восемь лет Николай Иванович выглядел вполне зрелым человеком, духовные возможности которого готовы были раскрыться с предельной силой и, казалось, ждали только своего часа. Коренастый, крепкий, словно отлитый по совершенной форме воина, он привлекал открытостью — типично русским в характере. Крупные черты его лица свидетельствовали о душевном здоровье его обладателя, спокойный внимательный взгляд внушал окружающим безграничную веру в счастливый исход дела, которое он делал. Всякий знал, что он не подведет, не выдаст, а главное — всегда отнесется серьезно ко всему, к чему ни прикоснется, и в этом был залог успеха и твердости основ существования всех, кто его окружал. И Шишенин, и Софронов, и все остальные считали его душой штаба, главным его стержнем, и в этом не было преувеличения. Он чутко держал в своих руках все нити по его управлению, зная все, что касалось передвижения войск. Ему было достоверно известно во всякий момент, где находилась та или иная часть, каков ее состав, вооружение, какова позиция, каков противник перед нею, и прочее, прочее, прочее. Весь замысел обороны Одессы, прорабатывавшийся им в мельчайших подробностях от первичной наметки рубежей обороны до их инженерного обеспечения, включая разработку координации артиллерийского огня, — целиком принадлежал ему.
