— Готовься: сейчас она тебе выдаст, — заметил кушан, стоявший рядом с Кунгасом. — Кажется более разозленной, чем охраняющая детенышей тигрица. — Потом он добавил весело: — Конечно, она — маленькая тигрица. Но достойная представительница племени.
Кунгас буркнул что-то себе под нос. На мгновение собравшимся в комнате показалось, будто у него изо рта вырвалось нечто, напоминающее вздох. Но только на очень короткое мгновение. Затем маска заняла свое обычное место.
Внизу на улице настоящая императрица остановила лошадь и удостоверилась, все ли в порядке с ее двойником. Затем спрыгнула на землю и бросилась к лестнице, ведущей в здание.
На какое-то время она исчезла из поля зрения Кунгаса, но он слышал, как ее ножки топают по узким деревянным ступеням, ведущим к комнате, расположенной на верхнем этаже. Он также слышал ее голос.
— Как у такой маленькой девушки может быть такой громкий голос? — удивился другой кушан. — И как тонкие туфельки могут создавать столько шума?
— Заткнись, Канишка, — проворчал Кунгас. Канишка улыбнулся ангельской улыбкой.
— Больше никогда, Кунгас! Ты меня слышишь? Никогда! — донесся снизу голос императрицы.
Она ворвалась в комнату. Ее взгляд тут же остановился на Кунгасе. Взгляд черных горящих глаз.
— Больше никогда! Джиджабай могли убить!
Железное лицо Кунгаса не изменило выражения, вернее, на нем ничего не отразилось. Он ответил ровным голосом:
— И тебя могли убить, императрица. А тебя заменить не может никто.
Шакунтала несколько секунд гневно смотрела на него. Затем, поняв, что начальника охраны ей не переубедить, гневным взглядом обвела команту. Увидев тела убитой семьи, резко дернулась.
— Звери! Эти малва — просто звери! — прошипела она.
— Именно поэтому мы их и обнаружили, — сказал Кунгас. — Наши шпионы обратили внимание, что здание кажется пустым, все прячутся по своим комнатам. Затем почувствовали запах разлагающихся тел.
Он посмотрел на бомбарду. Трое его подчиненных уже разбирали орудие.
— Мы обнаружили их вовремя. Засада была подготовлена умело. Их единственная ошибка в том, что они слишком рано вырезали семью.
— Ребенок бы плакал всю ночь, — заметил Канишка. Кунгас пожал плечами.
— И что? Это не вызвало бы ни у кого удивления. Разве это был бы единственный плачущий младенец в округе?
Шакунтала скорчила гримасу. Кунгас, в своем роде, был самым жестоким человеком, которого ей когда-либо доводилось встречать.
Она оторвала взгляд от вызывающего жалость зрелища убитой семьи и перевела его на наемных убийц.
