Mireille Жубер… Имя ее оказалось трудным — и в то же время очень приятным «на вкус». Ей пришлось научить Александера произносить свое имя правильно — получалось нечто наподобие дружеского оклика: «Мир, эй!»…
Александер покосился на груду одежды, парившую в воздухе в нескольких метрах от них, и с удовольствием вспомнил, с каким яростным нетерпением француженка сорвала с себя комбинезон с двумя нашивками на рукавах — голубым флагом ООН и круглой, изображавшей Сидонииский Лик. Сейчас он как раз мог различить надпись, вышитую по ободку последней: Expedition Xenoarcheologique de l’Organisation des Nations Unies.
Брови Александера сдвинулись. Кое-кто назвал бы их связь предательством. А и хрен с ними! Мирей Жубер — его коллега, летит на Марс, чтобы возглавить Археологическую наблюдательную группу ООН, состоящую из нескольких человек, отправленных Женевой для надзора за открытиями и раскопками, проводимыми США в Сидонии.
На политику Александеру всегда было плевать, и известие об отправке на Марс войск ООН — или, к примеру, морской пехоты — вызвало лишь удивление: насколько же глупы эти бюрократы, отправляющие в космос солдат и не понимающие, что от ученых было бы гораздо больше пользы. Сам он, например, намерен работать в тесном контакте с коллегами из ООН, невзирая ни на какую межнациональную вражду. Официально группа ооновцев не имела на Марсе никакой власти, хотя их рапорты вполне бы могли оказать давление на американские агентства и учреждения, финансирующие экспедицию, со стороны политиков. Впрочем, Планетарную научную группу из тридцати с чем-то русских и американских ученых возглавлял доктор Джейсон Грейвс, ареолог. С ним Александеру доводилось работать прежде, и этот человек вряд ли станет цепляться к его связи с Жубер. А уж сама Мирей, похоже, и вовсе не видит в их отношениях ничего предосудительного…
Александер начал осторожно высвобождаться из объятий спящей женщины, но от неосторожного толчка оба медленно поплыли к переборке, и она приоткрыла глаза.
— М-м-м… хочешь еще?
Длинные обнаженные ноги ее, сомкнутые на его бедрах, напряглись, и это придало истощенному, казалось бы, Александеру новые силы.
— А время у нас есть?
— Quelle heure est-il ?
Александер, уже понимавший кое-что по-французски (Мирей научила), взглянул на дисплей своей «манжеты».
— Ух ты! Почти пятнадцать тридцать!
(Бортовое время измерялось, согласно военным и общеевропейским стандартам, по двадцатичетырехчасовой шкале.)
