Платон покрутил в руке налитую Федором Федоровичем рюмку, подумал, выпил и налил еще по одной.
– Вы хотите объяснить мне, что я ни в чем не виноват?
– Нет, конечно, – обиженно ответил Федор Федорович. – Естественно, что виноваты. Ведь человек погиб. Виноваты! Но не в том, в чем вы думаете. Я ведь вас не успокоить хочу. Я хочу вас предостеречь от последующих ошибок. Вы потеряли трех человек, которые были вашими близкими друзьями. Уже трех! Это много. Если вы не примете срочных мер, список потерь будет увеличиваться. И точно так же, как вы лично виновны в смерти этих троих, будете виновны и в том, что еще может произойти, если немедленно не примете соответствующих мер.
– Любопытный разговор у нас получается, Федор Федорович, – неожиданно произнес Платон. – То, что вы говорите, очень странно. Вы считаете, что в истории с Сергеем тоже я виноват? И с Петей? Вынужден просить вас объяснить – почему. Про диктатуру я с вами, предположим, согласен. Но как все остальное из этого следует?
Федор Федорович несколько ошалело посмотрел на Платона. То, что главе "Инфокара" надо объяснять прописные истины, как-то не укладывалось у него в мозгу. И возникло нехорошее ощущение, что Платон не вполне владеет информацией.
– Платон Михайлович, – осторожно начал он, – я с вашей компанией общаюсь уже не первый год и могу совершенно точно сказать. что единственный человек, который внутри "Инфокара" действует точно по обозначенным мною правилам, – это Ларри. Из верхнего эшелона, я имею в виду. Что касается всех остальных – их либо не надо было привлекать с самого начала, либо необходимо немедленно выгнать. В широком смысле слова. Дать самостоятельный бизнес, назначить приличное содержание – что угодно, только не использовать в непосредственной близости от вас. И лишить всяких полномочий. Не хочу быть пророком, но если вы немедленно не примете соответствующих мер, то потеряете и Мусу, и Марка Наумовича. Вы знаете, что Терьяна вы практически убили собственными руками?
Платон уставился на Федора Федоровича. Ему показалось на мгновение, что он ослышался.
– Да, да, – кивнул Федор Федорович. – Здесь я, правда, тоже руку приложил. До сих пор простить себе не могу. Вы знали, что я ему помогал в питерском деле?
Платон замотал головой.
– Помогал, – грустно покачал головой Федор Федорович. – А что делать? Он пришел ко мне, попросил совета. Я вижу – человека бросили в омут, а плавать научить забыли. Кто его туда послал? Не вы ли, Платон Михайлович? Интересно было бы сейчас узнать, чем вы при этом руководствовались. Какими соображениями. Не припоминаете?
