Сэр де Фейт кивнул и приложил палец к губам.
– Мама еще не проснулась? – громко спросила Малинда, зная, что ничего не произойдет, пока королева не встанет и не оденется.
Он нахмурился и покачал головой.
Малинда вернулась к себе, хлопнув дверью, и подошла к окну, откуда открывался вид на сине-зеленое море с белыми барашками и белыми птицами; прибрежные утесы прятались в туманной дали. Она не видела ни тюленей, ни китов, ни даже рыбачьих лодок.
Сколько еще ждать? Предугадать режим матери было невозможно. Та проводила дни и ночи напролет, погрузившись в божественные знания, изучая магические книги, переписываясь с волшебниками из Шивиаля и других земель, и непрестанно искала заклинание, которое вернуло бы ей любовь короля. Изредка она принималась рассуждать о своих несчастьях, и тогда Малинде приходилось обращаться к ней «ваша милость» или «ваше величество». После каждого материнского объятия девочку ожидала очередная тирада о злодеяниях Чудовища, и постепенно Малинда осознала, что такие условия ее не устраивают. Госпожа де Фейт и леди Арабель почти что удочерили ее: Клинки стали ее отцами, а их дети – ее братьями и сестрами. И девочка не могла представить себе жизни без них.
Решив полностью одеться потом, Малинда натянула вчерашнее платье и ботинки на толстой подошве и отправилась на поиски завтрака, предварительно громко потоптавшись у двери матери.
Впереди лежал долгий путь, но не потому, что Кингстед отличался большим размером, соответствующим королевским постройкам. Просто Малинда спала в верхней башне на утесе, а главный зал находился внизу, во впадине, между деревьев. И их соединяло множество ступеней. Как только Малинда вошла, навстречу ей бросилась Диана де Фейт, самая близкая ее подруга. Они разделяли любовь к лошадям и умопомрачительным путешествиям, и презрительное отношение к авторитетам. Хотя многое их различало: Диана имела склонность к полноте и страсть к объятиям и нежностям; Малинда росла долговязой и неуклюжей, и ей постоянно приходилось сохранять королевское достоинство. Диана не снимала руки с ее плеч по дороге к столу королевы, где уже мирно беседовали леди Арабель и госпожа де Фейт.
На расстоянии двух дам различить было так же сложно, как и их мужей, – обе пухлые, уютные и до крайности плодовитые. Только госпожа де Фейт была розовощекой блондинкой, и от нее всегда исходил запах свежего хлеба или пирожных; уроженка Фишпорта, что всего в нескольких милях ниже по берегу, она любила диковатую уединенность Королевского Мыса, крики чаек и немолчный рокот прибоя. А леди Арабель, с темными волосами и смуглой кожей, приносила с собой аромат цветов, и поскольку являлась графской дочерью, то сохранила титул даже после бракосочетания с простолюдином и теперь занимала должность старшей компаньонки королевы. Она тосковала по дворцовой суете и милым сплетням и до бесконечности рассказывала истории о головокружительных балах и маскарадах. Две дамы обучали позабытую принцессу изящным искусствам чтения, танцев и музыки, а их супруги – верховой езде и стрельбе из лука. Теперь они прервали разговор и встали, приветствуя девочку реверансами. Это что-то новое! Быть может, девять лет что-то значат. Теперь она стала леди.
