Требовательная похоть этого либертена откликалась лишь на самые нищенские одежды, и я пришла к нему, одетая как бездомная уличная девчонка. Пройдя многочисленные роскошные апартаменты, я оказалась в увешанной зеркалами комнате, где меня ожидал герцог вместе со своим камердинером, высоким юношей лет восемнадцати с красивым и удивительно интересным лицом. Я вошла в роль, которую мне предстояло сыграть, и удачно ответила на все вопросы этой грязной скотины. Я стояла перед ним, а он восседал на диване и поглаживал член своего лакея. Потом герцог заговорил со мной.
– Правда ли, что ты находишься в самом плачевном положении и что пришла сюда с единственной целью и надеждой заработать кое-что, чтобы хоть как-то свести концы с концами?
– Да, господин, как правда и то, что уже три дня ни я, ни моя матушка ничего не ели.
– Ого! Это ещё лучше! – сказал герцог и положил руку своего прислужника на свои чресла. – Это очень важно. Я безмерно рад, что твои дела обстоят именно так. Значит, тебя продает твоя мать?
– Увы, да.
– Великолепно! Гм… а у тебя есть сестры?
– Одна, мой господин.
– Как же получилось, что она не пришла с тобой?
– Она ушла из дома, её выгнала нищета, и мы не знаем, что с ней стало,
– Ах, ты, лопни мои глаза! Её же надо отыскать! Как ты думаешь, где она может быть? Кстати, сколько ей лет?
– Тринадцать.
– Тринадцать! Потрясающе, потрясающе! Какого же черта, зная мои вкусы – а они, клянусь Богом, должны их знать! – какого же дьявола они скрывают от меня такое чудное создание?
– Но никто не знает, где она, мой господин.
– Тринадцать лет! Потрясающе! Ну ладно, я её разыщу. В любом случае я найду её. А ну-ка, Любен, сними с неё одежду и приступим к проверке.
Пока выполнялся его приказ, герцог, продолжая дело, начатое его ганимедом, [Молодой наперсник, помощник.] с довольным видом яростно трепал темный дряблый орган, настолько крохотный, что его почти не было видно. Когда я обнажилась, Любен осмотрел меня с величайшим вниманием, – потом доложил хозяину, что все в самом отменном состоянии.
– Покажи другую сторону, – приказал герцог. И Любен, положив меня на кушетку, раздвинул мне ноги; не знаю, действительно ли он убедился в отсутствии признаков предыдущего вторжения или удовлетворился искусным камуфляжем, но, как бы то ни было, Любен уверил герцога, что и в этой части тела нет никаких подозрительных повреждений.
– А с другой стороны? – пробормотал Стерн, раздвигая мои ягодицы и пальцем ощупывая задний проход.
