Мотив слабых людей, которые так превозносят человеческое братство, предельно ясен: установить общественный договор, основанный на так называемых братских связях. Однако любой договор приобретает какую-то силу только при согласии обеих договаривающихся сторон, а в данном случае мы имеем одностороннее решение. Что может быть естественнее, чем свободный, сильный человек, который никогда не принимал и никогда не примет такой договор! И какого дьявола воображали себе те пигмеи, когда сочиняли сладенькую сказку о всеобщем братстве! Неужели они рассчитывали, что это им поможет? Дающий человек должен что-нибудь получить взамен – таков закон Природы, но подумай сама, что можно получить от слабого, обездоленного, бедного человека? Какой реальностью может обладать договор, если одна из сторон, ради высших своих интересов, заранее объявляет его обманом или шуткой? Ибо, если принять его всерьез и согласиться с ним, сильный должен отдавать много и ничего не получать, вот почему он никогда не пойдет на подобную глупость; а раз это глупость и нечто мёртворожденное, такое соглашение даже не заслуживает нашего внимания, и мы, без колебаний, должны отвергнуть то, что предлагают нам эти ничтожества и что означает для нас сплошные потери.
Религия этого коварного и ничтожного Христа – слабого, больного, всеми преследуемого, желающего перехитрить сиюминутных тиранов и обманом заставить их признать его учение о братстве, чтобы оттянуть свою казнь – так вот, именно христианство освятило смехотворные братские узы. В ту эпоху христианство было слабой стороной, оно представляло интересы слабых людей и должно было вещать на их языке, и в том нет ничего удивительного. Но я не понимаю, как человек, не будучи слабым и христианином, добровольно принимает на себя подобные ограничения, запутывается в этом мифическом клубке связей, которые, ничего не предлагая, лишают его самого главного; следовательно, можно с уверенностью сказать, что среди людей не только никогда не было братства, но и быть не могло, так как это противоречит Природе, у которой и в мыслях не было сделать людей равными – напротив, она сделала все, чтобы разделить их. Мы должны осознать, что на самом деле идею о братстве предложили нам слабые и узаконили её, когда в их руки перешли жреческие функции; однако мыслящий человек не имеет права оказаться в этой ловушке.
– Выходит, люди не могут быть братьями? – живо прервала я его. – Значит, нет никаких связей между мной и другими людьми? Но тогда наши отношения заключаются только в том, что я должна взять от них как можно больше и отдать как можно меньше?
