Наступил черед четырнадцатилетнего мальчика, которого Браски после ритуального акта пожелал собственноручно подвергнуть самым ужасным унижениям и истязаниям. Только в те минуты я поняла до конца, что представляет собой этот негодяй. Очевидно, надо взойти на трон, чтобы довести бесстыдство и жестокость до высших пределов: безнаказанность злодеев, увенчанных диадемой, приводит их к таким извращениям, о которых и мечтать не смеет простой смертный. Обезумев от вожделения, монстр в конце концов вырвал сердце ребенка из груди и сожрал его на глазах остолбеневших зрителей, извергая из себя потоки дьявольской спермы. Итак, у нас осталась последняя жертва — молодая беременная женщина.
— Займитесь этой тварью, — кивнул в ее сторону Браски, обращаясь ко мне, — я отдаю ее судьбу в ваши руки. Мне не следует больше доходить до кульминации, но тем не менее я с удовольствием посмотрю, как это будете делать вы. Злодейство всегда забавляет меня, в каком бы состоянии я ни находился. Так что не щадите ее.
— Чей это ребенок? — спросила я, когда несчастная поднялась на помост.
— Одного из любимцев его преосвященства.
— Он оплодотворил тебя на глазах своего господина?
— Да, мадам.
— А где отец ребенка?
— Он здесь. — Женщина указала на стоявшего поодаль юношу.
Я повернулась к нему и строго произнесла:
— Ты должен извлечь то, что в нее посеял. Вот тебе нож, приступай немедленно, если не хочешь испытать его на себе.
Удрученный малый тем не менее сделал все, что я велела; каждый удар кинжала извергал из меня приступ оргазма, и я успокоилась только тогда, когда все тело бедняжки превратилось в сплошную кровавую рану и когда опустели мои семенники.
Когда все закончилось, мы с Браски отправились в опочивальню: распутник пожелал, чтобы я провела с ним остаток ночи.
— У вас удивительно твердый характер, — сказал он, когда мы остались одни, — мне очень нравятся жестокие женщины, и я уверен, что ни одна из них не сравнится с вами.
— Княгиня Боргезе превосходит меня, ваше преосвященство, — скромно отвечала я.
— Отнюдь, — возразил папа. — Она постоянно терзается угрызениями совести. Через неделю, — продолжал он, — я даю обещанный вам обед, на нем будет присутствовать княгиня и оба ваших приятеля-кардинала. Поверьте, я говорю со всей искренностью, дорогая, что надеюсь совершить вместе с вами ужасы, которые превзойдут сегодняшние наши развлечения.
— О, я уже предвкушаю наслаждение, — вежливо заметила я, решив про себя, что вожделенная кража будет совершена мною в следующий визит в Ватикан.
