, который немедля разбудит своего повелителя.
– Вот черт. Знаю я одного типа по фамилии Байярд, только он в жизни никого по такой ерунде не разбудит. Что еще?..
– Иди же, сэр, говорю я тебе. Нет, только без объятий!
– Спокойной ночи! – пожелал Ши и направился обратно в хижину, чувствуя нечто вроде робкой надежды, какую не испытывал с тех самых пор, как они попали в плен к Да Дерга в Царстве Фей.
Вся троица расположилась вокруг очага, устроенного в самом центре комнаты. Дыра в потолке у них над головами выпускала наружу от силы треть всего дыма.
Астольф тут же потянулся, зевнул и с видом человека, готовящегося к продолжительному сну, принялся старательно разматывать свой красно-сине-коричневый шарф. «Школа», – коротко заметил он при виде заинтересованного взгляда Ши, после чего счел нужным добавить:
– В этих краях, как ты уже заметил, не принято носить галстуки. Пришлось вот на шарф цвета перенести.
– А какой они школы?
– Винчестерской, – сообщил герцог не без некоторой гордости. – Между прочим, древнейшая из всех существующих. Чудесная это штука – система публичных школ, хотя черт ее знает, что с ними будет со всем этим социализмом!
– Я и сам ходил в публичную школу, в Кливленде.
– Надо думать.
Астольф одарил его взглядом, от которого за версту несло недоверием, и Ши ощутил, что на сей раз избрал далеко не лучший путь общения с сильными мира сего. Прежде чем ему удалось загладить возникшую неловкость, Ринальд поднял голову с соломы, на которой он уже успел устроиться:
– Потише, вы там! Моровую язву на болтовню вашу, что спать не дает честным людям!
– Ладно-ладно. Но перво-наперво я хотел бы убедиться, что сэр Гарольд действительно в случае чего нас не обскачет. Конечно, ты человек чести и вообще неплохой малый, но в этом-то вся и загвоздка.
С этими словами Астольф с кошачьей ловкостью вскочил на ноги и выхватил свой огромный меч, острие которого тут же нацелил на Ши.
– Лежи-ка смирно, старина, и получай свое лекарство!
В облаков одеяле, пушистом и белом,
Убаюкает ночь тебя, как в колыбели,
Твои члены чугунны, твои веки свинцовы,
Ты вялый, ты дряблый, обмякший и сонный...
Ши, прекрасно понимая, что это и есть то самое усыпляющее заклинание, изо всех сил старался сохранять ясность мысли и лихорадочно подыскивал подходящие противодействующие чары. Вот эти, с бумажкой... нет, это просто против слабости... опять не то... рассуждения его понемногу теряли связность.
Придите же духи, что веют дремоту,
