Шлеп! Медор так и сел.
– Что за дремучее невежество пейзанское! – в полном восторге завопил Ши.
Юный мавр, цепляясь за что попало, поднялся вновь. Красивые черты его до неузнаваемости исказились.
– Клянусь Аллахом! – заорал он. – Ты вонючейшая из обманщиц и грязнейшая из шлюх, что отвергла любовь представителя рода Хасанов ради арапов низкородных! Прощай же! Возвращаюсь я в лагерь, где мальчики есть в тысячу раз прелестней и вернее тебя!
Прежде чем до них окончательно дошел смысл этого заявления, он сделал три неверных шага к ослу, влез ему на спину и, отчаянно колотя его саблей в ножнах, галопом умчался туда, откуда они пришли.
Бельфегора секунду стояла в оцепенении, потом выхватила лук и послала ему вслед стрелу – но слишком поздно.
– Шер Харол, – подал голос Руджер с совиной важностью, – как раш так и молвил я. Эти крашные франкийшкие волошы шулят беду! Лушше утонуть тебе в море, чем оштавить шебе эту налошницу!
Ши не обратил на него внимания и поднес шлем Бельфегоре.
– Давай-ка сделай глоточек, – предложил он. Она обвела его долгим, неторопливым взглядом и слегка подрагивающими руками приняла шлем. Вскоре дрожь прекратилась.
– Благодарность моя и прощенье тебе, сэр Гарольд, – произнесла она, – ибо чувствую я, что обязана принести его. Это прямо... прямо...
Она словно беспомощно барахталась в попытках уловить что-то давно позабытое и постоянно ускользающее. Ши проговорил:
– Да-а, не зря латиняне говорили – «In vino veritas...»* [35]
– О да. Не насмехайся надо мною; следовало бы мне увидеть его ясными глазами, еще когда собирался бросить он тебя в шатре или подвергнуть мучениям отшельника. Лютня да речи красивые не делают из ничтожества мужчину истинного!
Она присела и прижала ладони к глазам. Ши пристроился рядом и приобнял ее за плечи, но она стряхнула его руку. Откуда-то сзади проквакал Руджер:
– Беги прошь от девки этой дурноприметной!
Ши так и не узнал, плакала она или нет. Сердце его бешено заколотилось, когда он принялся соображать, что же им делать. Теперь он жалел, что слегка перебрал персикового бренди – в голове явно царил полный туман.
Прижатые к глазам ладони опустились, и Бельфегора повернула к нему удрученное лицо.
– Да, ошибка только моею была, – произнесла она бесцветным голосом, – а ты, как рыцарь мой истинный, спас меня от злодея. Ох-хо-хо!
Она вздохнула и поднялась на ноги.
– Уж падает сумрак, и должны мы трапезу завершить поскорее, если желаем завтра поход свой продолжить. Нет, никаких целований рук – чужда я пустых учтивостей!
