Я отстранился, взял Олесю за плечи и посмотрел ей в глаза. Я хотел убедиться, что она не шутит. Она не шутила.
– Олеся! Ты серьезно? Ты плачешь, потому что мне актриса нравится?
– Она покраснела – растрепанная, с красными от слез глазами. И капли на длинных черных ресницах… Я задохнулся от нежности и любви. Прижал ее к себе и тихонько рассмеялся.
– Олеся, какая же ты смешная! Какая же ты… – я не мог подобрать слова. – Какая же ты глупая! Господи! А я то думаю, что случилось? Боже мой! Ну хочешь, я все кассеты с ней выброшу и больше никогда в жизни не пойду ни на один фильм с ее участием?
Она пыталась сохранить серьезность, но против своей воли начала улыбаться.
– Хочу, – вдруг хмыкнула она и тоже засмеялась.
Я почти бегом бросился в гостиную, выгреб с полок все кассеты – и на кухню, чтобы бросить их в мусорное ведро. Олеся схватила меня за рукав:
– Стой! Ты что, серьезно? Сумасшедший!..
А сама смеялась от счастья. И я смеялся.
– Миленькая, чудная сцена, правда? – зло спросил Павел, буквально проткнув Данилу взглядом.
– Тебя выводила из себя ее радость? – спокойно, без обиняков ответил он.
– А ты не понимаешь?! – рассвирепел Павел. – Не понимаешь?! Не видишь, что она сделала?!
– А что она сделала? – сказал Данила, но это не прозвучало как вопрос. Данила словно бы предупреждал Павла, просил – не нападай, прояви достоинство, мужество, благородство. Не нападай…
– Она же меня заставила, вынудила! – вскричал гневно Павел. – Я сделал то, что она хотела. Ей нужен был момент этого триумфа! Ее триумфа! Она хотела почувствовать себя хозяйкой, властительницей моих желаний! В этом вся женская сущность – абсолютный эгоцентризм. Никто не имеет права стоять с ними рядом на пьедестале, никто! И вот Олеся даже эту актрису – фикцию, тень, пустую грезу – столкнула со своего пьедестала, выпихнула, победила! Победила! И наплевать на меня, на мои чувства, на мои вкусы и интересы. На все наплевать! Она победила голливудскую звезду! Один:ноль в ее пользу. Блеск!
– Прекрати, – спокойно сказал Данила. – Не унижайся.
– Я унижаюсь?! – Павел даже брызнул слюной. – Я?!! Она вывернула мне руки, а я и не заметил этого. Изящно, красиво, без ультиматума и применения силы. Я только потом понял, потом! Ей недостаточно было слышать от меня, что она лучшая, любимая, самая-самая, она хотела большего, она хотела, чтобы я еще и отрекся, и поклялся, и зарекся. Потрясающая игра! И ведь она добилась всего, всего, чего хотела! Теперь, что бы я ни сделал, – я предатель: посмотрел на другую женщину – предатель, подумал о другой женщине – предатель, просто оценил другую женщину по достоинству – предатель и враг! А она – жертва, несчастная жертва! Тьфу! Ненавижу!
