Данила подошел к обычной, ничем не примечательной двери на шестом этаже одной из тысяч городских многоэтажек. Поднял руку, чтобы нажать на звонок, но не нажал. О чем-то задумался. Рука повисла в воздухе, замерла в двух сантиметрах от звонка. Павел – так звали человека, который обратился к нам с экрана, – бросил Даниле вызов. Да, он вызвал его на дуэль. О чем он говорил в своем странном монологе?..
Он сказал: «Я хочу умереть, убить себя, чтобы ты знал, Данила, – мир не спасти. Нет. И ты не спасешь, и никто не спасет. Пусть я ничтожество, никто, тварь дрожащая. Но моя кровь, кровь ничтожества, будет и на твоих руках, Данила, и на руках этого мира. И ты будешь жить дальше, и ты будешь жить, зная, каков этот мир, который ты защищаешь. Он – убийца.
Да, умрет букашка, мелкий, маленький человечек. Но если мир допускает это, то все неправда, все ложь. И Бога нет, и Света нет, и Будущею не будет».
Палец Данилы коснулся синей кнопки звонка. Дзынь…
За дверью послышался шум, щелкнул замок, и дверь открылась.
На пороге стоял Павел – высокий, худой, немного сутуловатый, с копной пепельного цвета волос. Под серыми глазами темные круги, впалые щеки, утонченный, чуть сдвинутый вправо нос. Одет по-домашнему: мятая майка, поношенные спортивные штаны и шлепанцы на босу ногу. На вид ему лет двадцать пять—двадцать семь. Но глаза старые-старые, мертвые, словно пуговицы из мутного стекла.
– Данила? – неуверенно спросил он, тонкие темные, стреловидные брови изогнулись.
Данила ничего не ответил.
– Быстро ты, – Павел повернулся к Даниле спиной и прошел в комнату. – Заходи, коль не шутишь.
Но Данила так и стоял на пороге. Голова опущена. Смотрит исподлобья в спину «дуэлянту», и я готов поклясться, решает для себя один-единственный вопрос – играет Павел или страдает по-настоящему.
Часто так бывает – человеку кажется, что он страдает, но на самом деле это только маска. Иногда люди так свыкаются с этой ролью, с этим имиджем, что уже и сами не могут отличить – где у них настоящая боль, а где разыгранная.
– Избранник, я не кусаюсь! – ехидно выкрикнул Павел. – Проходи, располагайся!
Данила сделал шаг внутрь и окинул квартиру взглядом. Тусклый свет от лампочки, болтающейся на одних проводах, грязные полы, обшарпанные стены, на потолке трещины, разводы от неаккуратно положенной краски.
