— Ступай, ступай! — напутствовал его Петр. — Мне тут с господами министрами о государственных делах переговорить надобно, а ты подумай о своем!
И эти слова царя сразу вдруг отдалили Александра Даниловича от других вельмож, которые отшатнулись от него, словно от зачумленного. По образовавшемуся меж ними коридору Меншиков ступал как-то странно и вышел из дворца на полусогнутых.
А к царю один за другим стали подходить с докладами президенты коллегий, сиречь министры. И в том, что времена ныне переменились, лучше всего говорил порядок докладов. Первыми подошли не военные, а министры статские.
Сначала отдал Петру бумаги на подпись президент камер-коллегии князь Дмитрий Михайлович Голицын, ведавший всеми финансами империи. За ним шел друг Голицына, бывший посол в Голландии и Англии, а ныне президент юстиц-коллегии граф Андрей Артамонович Матвеев. Потом следовали доклады мануфактур— и берг-коллегий, за ними отчет давала коммерц-коллегия, и только в конце Петр заслушал доклад нового президента военной коллегии князя Аникиты Ивановича Репнина. Такая перемена лучше всего говорила о перемене обстоятельств в положении Российский империи. Ведь осень 1724 года была второй мирной осенью для России после длившейся 21 года Великой Северной войны и состоявшегося сразу за ней каспийского похода Петра I.
— И что нам за царя воина дал господь! — громко роптали во всех городах и весях, когда Петр затеял тот каспийский поход, — Не успела одна война победно закончиться, как он уже на новую собрался!
Но, к счастью для Россиян новый военный поход закончился быстро, До Персии Петр I не дошел, а взяв Дербент, скоро возвернулся в Москву.
На севере же произошла полная перемена отношений со Швецией, которая не только подписала в 1721 году славный для России Ништадтский мир, но в 1724 году даже вступила в союз с новоявленным российским императором. Словом, впервые за многие годы Россия отдыхала от беспрерывных войн и походов. Никакие внешние неприятели не грозили ей боле, и Петр мог на покое заняться внутренними делами, которые прежде решались наспех, второпях, на скаку, потому как все время поджимала война и приходилось сообразовывать с ней свои планы и действия.
Но оказалось, что решать дела внутренние еще труднее, чем внешние: сколько накопилось разных законов и указов за век нынешний, да и за век прошлый, за все годы, прошедшие после «Уложения» батюшки Алексея Михайловича, что временами Петру казалось — через сию толщу ему никогда не продраться.
