Я снова вышел на улицу и направился к мастерской-ангару. Воздух внутри него, горячий, липкий от жары, насыщенный вонью смазки, технических жидкостей и заскорузлых тряпок, окутал меня, лишь только я шагнул в калитку, прорезанную в больших воротах. Выдержав там несколько секунд, я выскочил на солнце. Подождав немного, я несколько раз глубоко вздохнул и нырнул в душное, лишающее сил нутро ангара. Я нашел выключатель, но двери даже не дрогнули, лишь с помощью рукоятки и двухминутных усилий удалось победить заклинившие ворота. Через открытые настежь двери я вывалился наружу и спрятался в тени. Чтобы закурить, пришлось вытереть залитое потом лицо; в неподвижном воздухе влага на лбу не испарялась, каждые полминуты приходилось проводить по нему рукавом, чтобы пот не щипал глаза. Послышался шорох чьих-то шагов по траве. Пилот шел в мою сторону, неся две банки пива. Я поблагодарил его взглядом из-за края первой банки.
— Спаситель… — сказал я, открывая вторую.
Он широко улыбнулся и кивнул в сторону темного вонючего нутра ангара.
— Последний из могикан… — сказал он. — Флаеры, какими бы они ни были, скоро положат конец всем частным аэродромам.
Я кивнул и поставил банку у своих ног, рядом с первой. У меня промелькнула мысль, почему я не бросил их просто на траву, но ответа не нашел, так что лишь вздохнул и снова нырнул в уже несколько остывший и не столь ядовитый воздух ангара. Я медленно прошелся вдоль полок с емкостями, заполненными засохшей смазкой; там стояли даже древние стеклянные бутылки, в которых от содержимого остался лишь запах. Обрывки тряпок и бумаги приклеились от времени к полкам. Я все больше убеждался, что все, что там было, присохло, приклеилось, срослось с полом, так что, даже если бы кто-то перевернул ангар вверх ногами, единственным, что изменило бы свое положение, был бы я сам. Пол, размякший от многолетней жары, сохранил несколько сот отпечатков колес самолетов, но отпечатки эти заполнились какой-то смазкой или маслом, которое потом застыло, образовав некое подобие продолговатых мутных зеркалец. Стена напротив входа была увешана несколькими слоями схем разнообразных летательных аппаратов. Некоторым из рисунков вполне могло бы найтись место в музее техники. В углу валялся фюзеляж какой-то авиетки. Я остановился в четырех шагах от него и закурил.
— Э-эй! — послышался от дверей голос пилота, показывавшего на мою сигарету. — Если загорится, выскочить не успеете.
