До Фоксфилда было пятьсот километров с лишним, я выехал на нужное шоссе и достал из-под кресла тонкий стержень, который позволял мне включиться в движение по самой быстрой полосе, зарезервированной только для автомобилей спецслужб. Вставив отмычку в гнездо навигатора, я стал ждать подтверждения. Какое-то время мне еще пришлось вести машину самому, пока не зажегся желтый сигнал, и я убрал руки с руля. Нажав на педаль газа, на скорости сто в час я вдавил клавишу фиксатора.
Я откинулся на спинку кресла. Меня мучило ощущение потраченных впустую двух часов, но тогда я еще понятия не имел, с какой стороны подойти к делу Гордениуса. Впрочем, и теперь я не мог пожаловаться на избыток идей. Я думал об этом достаточно долго, пока тихий шум двигателя и шелест наматывающегося на колеса шоссе не усыпили меня, и лишь сигнал навигатора прервал неглубокий сон.
Я выключил навигатор, когда на дорожном указателе мелькнули буквы, сложившиеся в надпись: «Фоксфилд 38», и свернул на плавный съезд с автострады. Было четыре утра. До дома миссис Гордениус я доехал в половине пятого.
Небольшой двухэтажный домик был темен, как и все дома на улице. Я собирался подождать до рассвета, но выскочил из машины значительно раньше. В ночной тишине раздался телефонный звонок и звенел довольно долго, пока в одном из окон наверху не вспыхнул свет. Я быстро выскользнул из машины и, перепрыгнув через низкую ажурную ограду, на бегу сунул в ухо маленький, но мощный микрофон. Впрочем, может, и зря, так как окно спальни миссис Гордениус было открыто.
— Алло? — услышал я высокий старческий голос. — Кто? Пима? — У меня по спине пробежали мурашки. — Что мне делать?.. Я вовсе не кричу… Хорошо… — Она долго слушала, не прерывая собеседника. Я внимательно огляделся по сторонам, сжимая рукоятку «биффакса». Становилось все более очевидным, что кто-то намеревается стереть фамилию Гордениус из списка живых граждан Соединенных Штатов. — Боже… Дитя мое, что же ты будешь теперь… да, понимаю, конечно… Но почему… Хорошо… Но… Подожди, сейчас запишу… Как это не записывать? Не запомню, дитя мое, с моей-то памятью… Бож-же… да… да… да… Так… Хорошо… Осторожнее… — Я услышал звук положенной трубки и рыдания и, спрятав пистолет, позвонил в дверь. Десять секунд спустя послышались тихие шаги; я отступил так, чтобы меня было видно в глазок.
— Меня зовут Оуэн Йитс, я частный детектив и веду расследование по делу смерти вашего сына. Мне необходимо с вами поговорить. — Я достал закатанную в пластик лицензию и показал. — Я брошу вам в щель мою лицензию. Можете связаться с компьютером и проверить. Я подожду. — Наклонившись, я сунул карточку в дверную щель. Я услышал, как она упала на пол, и секунд через пятнадцать дверь открылась. Мать Питера стояла в дверях, уже одетая в темное платье и светло-бежевый свитер с обширными рукавами, в которых она прятала руки, вместе с моей лицензией. Глаза у нее были чуть покрасневшие. Я шагнул вперед и оказался в доме. Не спрашивая разрешения, я закрыл за собой дверь и сказал:
