Кайе не прерывал Грит Вандерверф. Ее голос завораживал его.
— У меня возникла проблема. Патер Берле не разговаривает с женщинами.
Кайе улыбнулся:
— И что я могу для вас сделать? В полиции или в других учреждениях достаточно мужчин, чтобы допросить преступника.
— Конечно. Но никому не удалось что-либо выудить у него. Именно поэтому полиция и обратилась к нам. Старый сумасшедший чудак требует, чтобы пригласили знатока живописи, человека, хорошо разбирающегося в творчестве Босха.
Вандерверф наклонилась к столу, поигрывая чашкой. Ее лицо оказалось совсем близко к лицу Кайе.
— Специалистов в Мадриде очень много, и я сначала даже не подумала о вас. Но теперь знаю: вы тот, кто нужен. Вы пытаетесь свести его преступление к нулю. Это должно спровоцировать патера. Вероятно, вы обнаружили на картине что-то, способное возбудить его любопытство, и к тому же вы — мужчина. С вами он станет говорить. Не важно, накричит он на вас или же объяснит свои мотивы. Я полагаю, это интересно для всех нас, поскольку он уже намекнул нам, что во время своей работы в библиотеке монастыря в Саламанке наткнулся на рукопись, связанную с «Садом наслаждений».
Кайе отчетливо понял, что последнее заявление и есть наживка, на которую он должен клюнуть. И еще понял, что заглотил ее вместе с крючком.
— Хорошо, — услышал Кайе свой голос, — я помогу вам. Когда поговорить с этим патером?
— Если хотите — немедленно. На такси уйдет полчаса, на метро получится быстрее.
Вместо того чтобы ответить, Кайе кивнул официанту и расплатился.
— Да, еще одна деталь. Патер Берле утверждает, что именно я подтолкнула его к совершению этого преступления. Абсурд. Типичное проецирование себя на врача. И еще одна причина отказаться от разговора со мной.
Кайе прищурился — солнечные лучи слепили его.
— Абсурд, — повторил он.
Когда они шли в сторону площади Сибелес, Грит взяла Кайе под руку. Реставратор не возражал. Они миновали широкую пешеходную зону парка, остановились у фонтана перед площадью, послушали журчание воды и спустились в метро на станцию «Ретиро».
Грит Вандерверф привела Кайе к старому монастырю на окраине города. Мощные стены здания казались нежилыми. Штукатурка повсюду обсыпалась, лопнувшими пузырями со стен свисала краска. Зарешеченные окна черными пятнами выделялись на фоне побелки. Старые стекла светились на солнце.
— Вы работаете в монастыре? — спросил Кайе.
— Не совсем так. Здесь, в покоях Третьего ордена3, есть несколько терапевтических комнат и помещения персонала для ухода за пациентами средней степени тяжести. Полиция отдала патера на наше попечение: находясь под присмотром, он не представляет опасности для окружающих. Патер Берле находится на полном обеспечении и в условиях, очень приближенных к домашним.
