— Возьми. — Питер протянул свечу Петрониусу. Потом он приподнял полотно с левого края картины и приказал товарищу посветить на нее. От увиденного у Петрониуса перехватило дыхание. Его взору открылся необычный пейзаж с высоким, уходящим вдаль горизонтом. Он был разделен на четыре плоскости. Вверху, на небесах, на троне восседал Иисус Вседержитель с земным шаром в левой руке. С небес на землю устремились ангелы, голубоватые сатанинские создания. На следующей плоскости доминировала не сцена создания Евы, которая вырастала из Адама, а бьющий из скал источник бледно-желтого цвета, такую краску только что приготовил Питер. Желтый сильно контрастировал с красным одеянием Христа. Следующая сцена, где внимание зрителя было привлечено к разделению леса и луга, являла собой картину грехопадения. Но в облике змея не было ничего ужасного или соблазнительного, а Адам и Ева, казалось, беседовали о вкусе плода, не понимая, что нарушают запрет. Вся нижняя плоскость представляла собой сцену изгнания из рая: архангел Михаил с помощью своего меча выбрасывал грешников вон, однако они не казались подавленными оттого, что должны покинуть небеса. Адам втолковывал архангелу, что нет ничего особенного в том, чтобы вкусить плод с древа познания. А Ева и вовсе отвернулась и не замечала архангела. Картина было просто невероятная по композиции.
— Понимаешь, что я имел в виду? — прошептал Питер. — Даже сошествие с небес ангела и изгнание из рая выполнены своеобразно. Никто не ожидал от мастера такого.
Петрониус не сводил с полотна глаз. В мерцающем свете огня луга, казалось, ожили. Небо, выплевывая адские существа, рассыпало порчу и разврат на мирный пейзаж. Петрониусу стало не по себе. Насколько он понял, не грехопадение было ключевой темой. Здесь буквально царило Зло…
— Ну, понял? Вот что мастер называет фантазией!
— Думаю, теперь понимаю. Зло завладело миром до того, как Адам и Ева попробовали яблоко. В самом Зле нет ничего ужасного. Поэтому они не боятся изгнания из рая в другой мир. Он им уже знаком.
Питер опустил ткань и дал понять, что пора уходить.
— Необычная трактовка. Думаю, мастер именно поэтому еще не продал картину. Иногда он рисует такие… такие необычные вещи, чтобы набить руку. Даже братство не любит подобные картины.
Петрониус кивнул. Понемногу он стал понимать, почему мастер запретил ему общаться с доминиканцами. За этим запретом скрывалось нечто большее, чем простые споры городского совета и монахов инквизиции.
