Кайе поборол раздражение. В конце концов, Антонио де Небриха был для него находкой. Хотя этот человек давно уже перешагнул границу пенсионного возраста, он продолжал неустанно трудиться и его уже смело можно было считать неотъемлемой частью Прадо. Никто не знал мастерских музея так хорошо, как этот старый искусствовед, никто лучше его не понимал технику нанесения красок, не знал тайны изготовления холстов и лаков XVI века. Он был настоящим кладом, этот седовласый чудак, обладающий невероятной интуицией, когда речь шла о распутывании замысловатых ребусов, связанных с картинами. Между коллегами сразу же возникла профессиональная дружба, и они обращались друг к другу по имени, как и принято в Испании.
— Подождите-ка, Антонио, я посмотрю внимательнее. — Кайе выдвинул ящик письменного стола, достал лупу и взглянул на снимок. Он действительно смог различить на смазанных контурах книги странное скопление штрихов, похожих на текст, которые с таким же успехом могли быть тонкими, как волос, трещинами на одеревеневщем фунте картины. Ведь триптиху Босха уже почти пятьсот лет.
— Ну, теперь видно лучше?
Кайе покачал головой. Затем взял второй снимок. На нем были видны полголовы сойки, куст чертополоха, покрытого голубыми цветами, и обрывки бабочек. А дальше контуры исчезали на фоне бледных вздутий и выеденных мест. Эта часть картины была повреждена сильнее всего, хотя и здесь кислота затронула только лак. Включив всю свою фантазию, Кайе смог различить глаза и даже нос. Возможно, следовало бы рассмотреть размытые формы спокойно, подрисовать с помощью лупы контуры, добавить недостающие линии.
— Ну теперь наконец скажите что-нибудь, Михаэль. Вы ведь не можете ничего не видеть.
— Послушайте, дорогой Антонио, единственное, что я могу вам предложить: сделайте снимок с увеличением. А затем мы вместе решим, кто из нас ошибается.
— Я не ошибаюсь, Михаэль.
Антонио де Небриха склонился над письменным столом и провел пальцами по мнимым контурам.
— Вот здесь буквы. А на другой картине можно различить птиц. Вероятно, это сыч, сова или что-то в этом роде. Но приподнимите лупу повыше.
Теперь Кайе действительно стал различать на снимках смутные очертания. По его спине пробежал легкий холодок. У старого лиса отменный нюх. Если он не ошибается, перед ними научная сенсация: скрытые знаки на самой известной в истории искусства картине, и он принимает участие в их расшифровке.
— Вы убедили меня, Антонио. Завтра я…
