— Как вы можете думать о своей шкуре при виде лица; этой женщины, душу которой надо спасать?
— Мы ничем не в силах помочь телу и душе этой девы. А моя шкура мне дороже.
Вся улица провожала безмолвным взглядом повозку и исчезавших в дымке ладана монахов, направлявшихся в сторону городских ворот. Пение и шум затихали.
— Повторяю еще раз, — настойчиво произнес Петрониус, удерживая нищего за руку. — Я — благочестивый художник, ищу работу и ничем не помешаю вам. Буду вам очень благодарен, если покажете, где я смогу переночевать.
Нищий поднял вверх указательный палец, и выражение лиц окружавших художника оборванцев смягчилось.
— Это меняет дело. Простите меня.
— Да что уж, — ответил Петрониус. — Вы имеете право предостеречь незнакомца, вошедшего в город.
— У вас добрые намерения, незнакомец. Если пойдете назад к городским воротам, то попадете в гостиницу «У орла». Скажите, что вас прислал Длинный Цуидер. Будьте осторожны впредь.
С этими словами нищий растворился в толпе, будто провалился сквозь землю. Петрониус остался один. Посмотрев вперед, он заметил одеяние убегавшего в просвет между домами доминиканца.
Зажгли первые фонари. Петрониус поплелся к рыночной площади, расположенной в центре города и имевшей форму треугольника. Он с любопытством бросил взгляд на ратушу, убранство которой свидетельствовало о силе и богатстве города, прошел мимо купеческих лавок, где еще продолжалась торговля. Пахло рыбой и хлебом, овощами, сыром и свежими фруктами. Художник окунулся в этот мир благовоний и суеты и медленно брел по улице, ища гостиницу, о которой говорил нищий. По переулку разносились звуки арфы, смешивающиеся с хлюпаньем сапог по болотистой почве. И вот перед художником возник дом с черными балками и черной дверью, построенный в стиле фахверк. Окна были закрыты ставнями. Когда Петрониус открыл дверь, навстречу ему вышел великан, вынужденный пригнуться, чтобы не задеть дверной косяк.
— Мы закрылись!
Петрониус удивленно приподнял брови.
— А музыка за дверью — это перешептывание духов?
Лицо великана помрачнело.
— Я не слышу музыки.
— Тогда звенит у меня в ушах, — неловко рассмеялся Петрониус.
Он не был готов к такому приему. Разве нищий не сказал ему, что гостиница открыта? Или он просто хотел подшутить?
— Мне сказали, я могу найти здесь приют на одну ночь.
— Из этого дома выходят только пьяными или мертвыми.
Петрониус хотел тотчас повернуться и уйти, однако сильная рука схватила его за плечо.
