- Метеор! - закричал кто-то.
- Пластырь, - сказал другой. И в самом деле - ремонтный паук, бегающий по корпусу ракеты, уже наложил на пробоину пластырь и теперь аккуратно ее заваривал.
Кто-то все говорил и говорил, затем голос удалился. Клеменс вскочил и побежал, дыша свежим, густеющим воздухом. Свернув за переборку, он увидел куски метеорита, разбросанные по всему полу, словно осколки какой-то безделушки. Здесь был почти весь экипаж, включая капитана. На полу лежал Хичкок, из-под закрытых век катились слезы.
- Оно хотело убить меня, - повторил он снова и снова. - Оно хотело убить меня.
Его поставили на ноги.
- Но ведь оно не могло... - говорил Хичкок. - Это невозможно. Такого просто не бывает, правда? Оно приходило за мной. Почему?
- Все в порядке, все уже кончилось, Хичкок, - сказал капитан. Доктор перевязал Хичкоку рану на руке. Тот поднял глаза, увидел Клеменса.
- Оно хотело убить меня.
- Знаю, - ответил Клеменс.
Прошло семнадцать часов. Ракета продолжала свой полет. Клеменс миновал переборку и остановился. На полу, съежившись в комок, сидел Хичкок, рядом стояли психиатр и капитан.
- Хичкок, -позвал капитан.
Ответа не было.
- Послушайте же, Хичкок... - сказал доктор.
Они повернулись к Клеменсу.
- Он ваш друг?
-Да.
- Поможете нам?
- Если смогу.
- Все это проклятый метеор, - сказал капитан. - Если бы не он, ничего бы с ним не было.
- Это случилось бы с ним рано или поздно, - ответил доктор. Клеменс, поговорите с ним.
Клеменс подошел к Хичкоку, нагнулся, ласково позвал, потряс за плечо.
- Эй, Хичкок!
Ответа не было.
- Эй, это я, Клеменс. Посмотри, я с тобой.
Он похлопал Хичкока по руке, погладил окаменевшую шею и склоненную голову. Потом взглянул на психиатра - тот молча наблюдал. Капитан пожал плечами.
- Будете лечить шоком?
- Да, начнем сегодня же.
"Шок, - подумал Клеменс. - Проиграют дюжину пластинок погромче, подержат под носом пузырек со свежим хлорофиллом или соком одуванчика, пустят погулять по травке, распылят в палате "шанель", остригут ногти и волосы, приведут женщину, будут стучать, кричать и трещать над ухом, бить электрошоком, штопать психику, но ничего ему не докажут. В ближайшие тридцать лет каждая его ночь будет наполнена грохотом и кошмарами. А когда ему захочется покончить с этим, его снова начнут лечить, если ему будет, чем заплатить".
- Хичкок! - во все горло, словно падая со скалы, крикнул Клеменс. Это я! Твой друг! Отзовись!
Потом Клеменс повернулся и вышел вон из тихой комнаты. Двенадцать часов спустя снова ударил сигнал тревоги.
