По радио передавали новые объявления и новые инструкции: не ездите в автомобилях, не находитесь на улицах, не пользуйтесь телефоном, приготовьте ведра с песком и наполните бочки водой на случай пожара.
В словах диктора звучало безумие, его голос дрожал.
Диктор призвал всех докторов и медсестер, которые были в районе, немедленно приехать в армейский медицинский госпиталь Триплера.
Когда мама сказала, что она должна ехать, я посмотрела на нее, не веря своим ушам. Еще одно немыслимое потрясение сверх тех, с которыми я все еще пыталась справиться. Я не могла понять, как она может даже думать о том, чтобы оставить нас здесь. У нас не было известий от папы — мы не знали, где он, даже не знали, все ли с ним в порядке.
Весь мой мир рассыпался прямо на глазах, как тот японский самолет, который сбили всего несколько минут назад.
Мама смотрела на меня так, будто зависела от моего решения. Ее взгляд говорил: «Я должна сделать это, пожалуйста, помоги мне».
Я ничего не сказала, и этого было достаточно.
Мама попросила нас не выходить из дома, что бы ни случилось. Не подходить к окнам и дверям, дождаться папу, сказать ему, куда она поехала, и попросить не волноваться. Если что-нибудь случится, мы должны запереться в подвале. Тут я поняла, в каком состоянии находится мамин рассудок. У нас нет подвала.
Потом она обняла нас, села в машину и уехала.
Я решила, что буду в большей безопасности, если подо что-нибудь спрячусь. Энди помог мне перевернуть диван и два больших стула, сдвинуть их вместе в середине гостиной и укрыть сверху нашими одеялами и простынями.
Все это заняло много времени, тяжело было двигать мебель, но результат того стоил. Я решила, что мне нужна еще одна вещь, пошла в кухню и взяла большой мамин нож. Вернувшись в диванную крепость, я почувствовала себя увереннее, хотя могла находиться там не больше пятнадцати минут подряд, потому что было сложно дышать.
Вскоре после того, как мы построили диванную крепость, позвонил папа.
С ним все было в порядке, и он хотел узнать, как дела у нас. Энди рассказал ему, что у нас все нормально, а потом я поговорила с папой. Я сказала ему, что мама уехала помогать в госпиталь, и он очень долго ничего не говорил. Потом ответил, что сначала заедет туда, заберет маму, и они приедут домой.
Как и мама, он хотел от меня услышать, что все в порядке. Так я ему и сказала, хотя мне бы хотелось, чтобы мама не уезжала в госпиталь, а папа не уезжал играть в гольф и чтобы он сразу вернулся домой, а самое главное, чтобы мы никогда не уезжали из Вашингтона.
