Охранник, предупредив Пеллэма, посчитал свою задачу выполненной и не стал следить, как тот выполнит предписание удалиться. Неспешной походкой он направился к двум подросткам, курившим за углом «косячок».
Встав на ноги, Пеллэм потянулся. Порывшись в карманах, он нашел клочок бумаги, который ему дали вчера вечером. Прищурившись, Пеллэм стал читать, что на нем написано.
Наконец, подхватив с пола тяжелую видеокамеру, он направился по длинному коридору по стрелке, указывающей на крыло Б.
Тонкая зеленая линия почти не дергалась.
Дородный врач-индус долго стоял рядом с кроватью, уставившись на монитор «Хьюлитт-Пакард» так, словно тот был сломан. Наконец он перевел взгляд на фигуру в кровати, укутанную одеялами и простынями.
Джон Пеллэм остановился в дверях и, устало взглянув на угрюмый предрассветный пейзаж за окном Манхэттенского госпиталя, перевел взгляд на застывшее без движения тело Этти Вашингтон.
— Она в коме? — спросил он.
— Нет, — ответил врач. — Она спит. Ей ввели успокоительное.
— Она поправится?
— У нее сломана рука и порваны связки щиколотки. Каких-либо повреждений внутренних органов мы не нашли. Конечно, надо будет еще провести кое-какие тесты. Проверить головной мозг. При падении она ударилась головой. Знаете, в реанимационное отделение допускаются только близкие родственники.
— А, — ответил измученный Пеллэм. — Я ее сын.
Врач задержал на нем взгляд. Затем посмотрел на Этти Вашингтон, чья кожа была темнее красного дерева.
— Вы… ее сын? — недоуменно уставился он на Пеллэма.
Можно было ожидать, что врач, работающий в трущобах манхэттенского Вест-Сайда, должен был обладать более развитым чувством юмора.
— Знаете, что я вам скажу? — начал Пеллэм. — Дайте мне просто посидеть здесь несколько минут. Судна я не сопру. Можете их пересчитать.
По-прежнему ни тени улыбки. Но врач сказал:
— Даю вам пять минут.
Пеллэм тяжело опустился на стул и положил подбородок на руки, от чего у него стрельнуло в затылке. Выпрямившись, он чуть склонил голову набок.
Через два часа его разбудила медсестра, быстро вошедшая в палату. Взглянув на Пеллэма, она увидела повязки и порванные джинсы и не стала спрашивать, что он здесь делает.
— Кто здесь больной? — протянула она низким, грудным голосом с техасским акцентом. — И кто посетитель?
Растерев шею, Пеллэм кивнул на кровать.
— Мы по очереди меняемся местами. Как она?
— О, старушка оказалась на удивление крепкой.
— Почему она до сих пор не проснулась?
— Ее здорово накачали снотворным.
