Она взглянула на бокал.
— Постепенно я научилась контролировать себя. В девятнадцать лет у меня была репутация маленькой девочки, которая может разобраться во всем.
Какое-то чутье позволяло выделить легко узнаваемые образы — найти грамматический порядок в случайно перемешанных словах, что я и сделала с Вавилоном-17.
— Почему же вы оставили эту работу?
— Я вам уже назвала две причины. А третья заключается в том, что, узнав о своих возможностях, я захотела использовать их в собственных целях. В девятнадцать лет я оставила военную службу и... в общем... вышла замуж и начала серьезно писать. Три года спустя появилась моя первая книга, — она пожала плечами, улыбнулась. — А об остальном читайте в моих стихах. Там есть все.
— А теперь в мирах пяти галактик люди ищут в ваших образах и значениях разгадку величия, любви и одиночества.
Последние три слова выпрыгнули из его предложения, словно бродяги из товарного вагона. Она стояла перед ним, и она была великой. А он, здесь, оторванный от привычной военной жизни, чувствовал себя безнадежно одиноким. И был безнадежно... Нет!
Это невозможно и немыслимо, это слишком просто, чтобы объяснить то, что завертелось и запульсировало у него в голове и в груди.
— Выпьем еще? — автоматическая защита. Но она воспримет ее за автоматическую вежливость. Воспримет ли?
Подошел бармен, оставил бокалы.
— Миры пяти галактик, — повторила Ридра. — Как странно. Мне всего двадцать шесть... — Ее взгляд застыл. А первый бокал был все еще не выпит.
— В вашем возрасте Китс был уже мертв.
Она пожала плечами:
— Мы живем в странное время. Оно неожиданно выбирает героев, очень молодых, и так же быстро и внезапно расстается с ними.
Он кивнул, вспомнив с полдюжины певцов, актеров, даже писателей, которые объявлялись гениями на год-два, чтобы потом исчезнуть навсегда.
Популярность Ридры Вонг не падала уже третий год.
— Я принадлежу своему времени, — сказала она. — Да, я хотела бы вырваться за его пределы, но оно слишком связано со мной. — Ее рука вспорхнула над бокалом и опустилась на красное дерево стойки. — Вы в армии должны испытывать нечто подобное. — Она подняла голову. — Ну как, удовлетворены моим рассказом?
Он кивнул. Легче было солгать жестом, чем словом.
— Хорошо. А теперь, мистер Форестер, расскажите о Вавилоне-17.
Генерал оглянулся в поисках бармена, но внезапное сияние вернуло взгляд к ее лицу — это оказалась просто ее улыбка, он краем глаза принял эту улыбку за вспышку света.
