— Чудик!
— Что? — я продолжал идти.
— Ты испугался меня?
— Нет.
— Я покажу тебе...
— Ты прекрасно показываешь кое-что в темноте? Это то, чем ты отличаешься, да? — крикнул я через плечо.
Я пересек ручей и полез на скалы, не хуже самого Элвиса. На луг я заходить не стал, а обошел его поверху, натыкаясь в темноте на ветки деревьев и кустарников. Потом я услышал, как кто-то, насвистывая, идет сквозь сумрак.
Там не было никого, кроме сумасшедшего; и те немногие, знающие этот мир и то, что это он пытался пробить пути в другие миры, но ничего не добился, потому что никогда ничего не имел, кроме лишений, не были уверены, что он, мудро рассуждающий днем, не поддастся безумству ночью.
Николо Макиавелли
«Воспоминания о Французской победе».
Эксперимент показал, что во всех объектах присутствует что-то еще.
Жан-Поль Сартр
«Святой Жене-мученик»
Я остановился. Шорох шагов приблизился и утих.
— Это ты, Чудик?
— Ты изменил свои намерения?
Вздох:
— Да.
— Тогда пойдем. — Мы зашагали. — Почему?
— Кое-что случилось. — Навозник не сказал, что именно, а я не стал расспрашивать.
— Навозник, — сказал я немного погодя. — Я чувствую по отношению к тебе что-то очень близкое к отвращению. Это настолько близко к ненависти, как то, что я испытывал к Челке, было близко к любви.
— Сейчас незачем об этом беспокоиться. Ты слишком эгоцентричен, Чудик. Надеюсь, пройдет время — и ты повзрослеешь.
— И ты пришел показать мне, как это делается? — спросил я. — В темноте?
— Я показываю тебе сейчас.
Пока мы шли, заалел рассвет. Глаза мои слипались, веки набухли и стали тяжелыми, а голова — просто чугунной.
— Ты работал всю ночь, — обратился я к Навознику, — да и я сам поспал только пару часов. Почему бы нам не прилечь чуток поспать?
— Подожди до тех пор, пока не будет достаточно света, чтобы ты убедился в том, что я здесь.
Это был странный ответ. Серый силуэт Навозника вырисовывался впереди меня.
Когда восток сплошь закраснел, не затронув синевы в остальной части неба, я стал высматривать место, куда бы упасть. Я был совсем измучен и прикрывал глаза от солнца; все начинало плыть у меня перед глазами.
— Здесь, — сказал Навозник. Мы подошли к неглубокому оврагу у скалы, на дне которого лежал плоский камень. Я спрыгнул на него. Навозник за мной. Мы легли, мачете я положил между нами. Я запомнил, что перед тем как я заснул, золотой лучик успел перебраться с моей руки на спину.
Я поднял руку и протер глаза. Они опять слипались.
— Навозник?..
