Согласно Эйнштейну, духовное ощущение миссии и цели (не соотносящееся с механистическим “что это”) является источником и мотивацией дальнейшего научного развития. А оно, в свою очередь, должно служить глубинным целям и миссии, вдохновившим его.
Прекрасное определение этой взаимосвязи науки и религии дано Эйнштейном:
“Наука без религии слепа, религия без науки хромает”.
Точно так же, как переплетает Эйнштейн материю и энергию, волны и частицы, движущегося и неподвижного наблюдателя, синтезирует он научные и этические процессы.
“Научные утверждения фактов и отношений на самом деле не несут в себе этических директив. Тем не менее, их можно сделать рациональными и ясными благодаря логическому мышлению и эмпирическому знанию. Если мы придем к согласию о некоторых фундаментальных этических предположениях, тогда остальные будут вытекать из них, если исходные предпосылки заявлены с достаточной точностью. Такие этические предпосылки сходны с аксиомами в математике”.
Эйнштейн утверждает, что, хотя содержание науки и этики различно, форма их одинакова. Факты и эмпирические знания связаны с механикой нашего поведения и окружением. Этика обращается к нашим убеждениям, ценностям и идентичности. Да, они находятся на различных уровнях, но мыслительные процессы, определяющие нашу способность оперировать фактами и исповедовать веру, расположены на том же самом уровне. То, как человек формирует и реализует свои этические воззрения, может быть абсолютно идентично характерному для него же процессу научного осмысления мира. Эйнштейн приводит следующий пример:
“В случае с ложью это может происходить так: ложь разрушает доверие. Без него социальное сотрудничество делается невозможным или, по крайней мере, затруднительным. Именно это сотрудничество вообще делает жизнь возможной и терпимой. И, значит, заповедь “Не солги” отсылает нас к следующему требованию: “Человеческую жизнь надо охранять” и “Боль и печаль должно уменьшить максимально”.
Сходно с Аристотелевой, стратегия Эйнштейна выводит специфические способы поведения и явления на глубинные “изначальные принципы”. И, вслед за Аристотелем, Эйнштейн утверждает, что “изначальные принципы” и науки, и этики невозможно просто вывести из нашего опыта, – они рождены вдохновением и интуицией. И уже потом подтверждаются своей практической ценностью.
“Для чистой логики нет неоспоримых аксиом, даже этических. Но с ночки зрения психологии и генетики они, несомненно, существуют и порождаются либо нашими внутренними тенденциями, дабы избежать боли и исчезновения, либо нашими эмоциональными реакциями на поведение своих ближних”.
