– Скажите, вы – мистер Бэфут из отдела общественных связей? – спросил дежурный охранник.
– Да. – Бросив в урну окурок, Джонни отвинтил крышку термоса. – Глотните, кофе, – предложил он. – Или вы уже закалились?
– Еще нет. – Охранник взял кофе. – Знаете, мистер Бэфут, я всегда вами восхищался. Ведь вы – недоучка, а сумели подняться на самый верх. У вас огромное жалованье, не говоря уж об известности. Для нас, недоучек, вы кумир.
Джонни что-то буркнул и хлебнул кофе.
– Вообще-то, хвалить нам с вами надо не себя, а Сараписа. Он дал нам работу. Мой шурин тоже у него служил, а устроился, между прочим, пять лет назад, когда нигде в мире не было рабочих мест. Да, кремень был человек наш покойный шеф – не давал профсоюзам совать нос в его дела, и точка! Зато скольким старикам платил пенсию до самой смерти... Папаше моему, например... А сколько законов протолкнул через Конгресс! Кабы не его напор, не было бы у нуждающихся многих льгот...
Джонни опять что-то пробормотал.
– Неудивительно, что нынче здесь так много народу, – заключил охранник. – Вот не стало его, и кто, спрашивается, поможет бедолагам-недоучкам вроде нас с вами?
По всем вопросам, касающимся хранения тела Луиса Сараписа, владельцу «Усыпальницы Возлюбленной Братии» Герберту Шенхайту фон Фогельзангу по закону полагалось обращаться к адвокату покойного. Фон Фогельзангу необходимо было узнать расписание послежизни Сараписа; от самого Герба зависело лишь техническое обслуживание.
Вопрос выглядел пустяковым, но лишь на первый взгляд. Оказалось, что до мистера Клода Сен-Сира, знаменитого адвоката, дозвониться невозможно.
«Ах ты, черт! – мысленно выругался фон Фогельзанг. – Видать, что-то случилось. Чтобы с такой важной шишкой нельзя было связаться – немыслимо!»
Он звонил из «склепа», подвала, куда помещали на длительное хранение послеживущих. Возле его стола переминался с ноги на ногу человек с квитанцией в руке – видимо, пришел за родственником. Близилось Воскресение – день, когда публично чествуются послеживущие; начинался наплыв родных и близких.
– Да, сэр, – с любезной улыбкой отозвался Герб. – Я лично выполню вашу просьбу.
– Моей бабушке уже под восемьдесят, – сказал посетитель, – совсем маленькая и сухонькая. Я пришел не проведать ее, а забрать насовсем.
– Пожалуйста, обождите минутку. – Герб встал и отправился на поиски ящика номер 3054039-Б. Отыскав нужный гроб, он прочитал сопроводительную табличку. Старушке оставалось меньше пятнадцати суток послежизни. Он машинально включил миниатюрный усилитель, прикрепленный к стеклянной стенке гроба, настроил на частоту головного мозга. Послышался слабый голос: «...А потом Тилли подвернула ножку и растянула сухожилие на лодыжке, и мы уж боялись, что это навсегда, а она, глупышка, не хотела лежать в постели...»
