— Это плохо, — заметил Ньюком. — Надо было пытаться пробиться к нему раньше.
— Эта ваша штуковина все еще чересчур избирательна и узконаправленна, — пожаловался Пол. — Сам не понимаю, с чего это я решил, будто удастся пробиться к нему с первой попытки. «И вот результат, — продумал он. — Если кто-то и может сломить человека, то это именно Балкани. Рудольф Балкани принадлежит к школе терапии, к которой я бы и близко не подошел. Правда, следует отдать ему должное — результатов он добиваться умеет. Всегда гораздо легче ломать, а не строить или хотя бы поддерживать состояние вещей. Человеку требуется значительное время, чтобы вырасти и повзрослеть, но убить его можно за какие-то мгновения».
«К тому же, — подумал он, — если Перси станет чизом, то это, скорее всего, будет для него даже хуже, чем если бы с него сняли кожу. Когда потенциальный спаситель рода человеческого вдруг переходит на другую сторону…»
— Невозможно получить сразу все, — заметил Ньюком. Он выдернул шнур усилителя из сети и собирался уходить.
— Я еще не закончил, — ответил Пол.
— Но ведь они уже захватили Перси.
— А хотите отправиться со мной в Норвегию? — спросил Пол. И, не дожидаясь ответа, стал поспешно укладывать свой чемодан.
Войдя с яркого солнечного света в полутемный холл, Джоан Хайаси поняла, что почти ничего не видит.
Охранник сказал:
— Сюда, мисс Хайаси, — и распахнул какую-то дверь. В комнате, где она оказалась, было, пожалуй, даже еще темнее, чем в холле, но она все же сумела разглядеть бородатого, довольно тучного человека и начинающего лысеть человека, который подошел к ней, протягивая руку.
— Мисс Хайаси, меня зовут Балкани, — тут же по-деловому начал он. — Доктор Рудольф Балкани. Специалист по глубокому психоанализу. — Они обменялись рукопожатием, и Балкани пригласил ее садиться. Она оказалась в кресле психоаналитика с откидной спинкой, но ложиться не стала, а присела и подозрительно уставилась на смутные очертания фигуры психиатра.
— К какой религии вы принадлежите, мисс Хайаси? — спросил он, неторопливо набивая трубку.
— Ниг-партовскую, — с вызовом отозвалась она. — Не будь я ниг-партом, я бы здесь не оказалась.
— Но вы же во всех анкетах, которые заполняли до сих пор, указывали, что исповедуете буддизм. Значит, с буддизмом покончено?
— Во времена Будды на Земле еще не было никаких ганийцев, — ответила Джоан. — В наше же время человек или ниг-парт, или вообще никто.
— Вообще-то я придерживаюсь иных взглядов, мисс Хайаси. — Он помолчал, раскуривая трубку. — Я вообще не считаю ниг-партизм религией. С моей точки зрения, это, скорее, душевное заболевание, этакая разновидность психического мазохизма.
