«Уведу его поскорей, — думает Плезент со вздохом, — дома ему лучше».
Скоро все возвращаются в комнату и ждут, чтобы Райдергуд пришел в себя и понял, как все они будут рады от него избавиться. Собирают какое-то платье, потому что его собственное насквозь промокло и в данную минуту весь его костюм состоит из одеяла.
Чувствуя себя все более и более неловко, словно общая неприязнь доходит до него даже сквозь сон и дает себя знать, пациент, наконец, широко открывает глаза и с помощью дочери садится в постели.
— Ну, Райдергуд, как вы себя чувствуете? — спрашивает доктор.
Он хрипло отвечает:
— Похвастаться нечем.
И действительно, он возвращается к жизни чрезвычайно угрюмым.
— Я не собираюсь читать вам наставления, но надеюсь, что такой счастливый исход повлияет на вас в лучшую сторону, — говорит доктор, значительно качая головой.
В ответ пациент недовольно бурчит что-то непонятное; однако дочь его могла бы перевести, если бы захотела, что «он не желает слушать попугайную болтовню».
После этого мистер Райдергуд спрашивает рубашку и, с помощью дочери, натягивает ее через голову, совершенно так, как сделал бы после драки.
— Ведь это пароход был? — спрашивает он у дочери.
— Да, отец.
— Буду с ним судиться, черт бы его взял! Он мне за Это заплатит.
Сильно не в духе, он застегивает рубашку, раза два или три останавливаясь, чтобы осмотреть свои руки, словно желая проверить, какие повреждения он получил в кулачном бою. Потом сварливо требует остальное платье и медленно одевается, с видимым недоброжелательством к бывшему противнику и ко всем зрителям. Ему кажется, что нос у него разбит в кровь, и он несколько раз утирает его тыльной стороной руки, причем еще более усиливается сходство с кулачным бойцом.
— А где моя меховая шапка? — спрашивает он сердито, грубым голосом, натянув на себя одежду.
— В реке, — отвечает кто-то.
— Неужели не нашлось честного человека выловить ее? Все вы хороши, сколько вас ни есть.
Так говорит мистер Райдергуд, со злобой выхватывая из рук дочери одолженную кем-то шапку, и с ворчаньем напяливает ее на уши. Потом, поднявшись на слабые еще ноги, он опирается на ее плечо и рычит:
— Стой смирно, не можешь, что ли? Эй, да ты на ногах не держишься, а туда же! — и уходит с арены, где у него только что произошла небольшая схватка со Смертью.
