Памятники в парке были для меня чужими. Я не имел представления о людях, которых они изображали, и не мог прочитать их имена, написанные на непонятном языке. В три часа дня я был здесь единственным посетителем. Начало смеркаться. Тяжелые капли дождя падали сквозь голые ветви деревьев. Я пытался представить, как выглядит это место летом, когда солнце садится поздно, а небо чистое и ясное. Посреди парка виднелась старая беседка. Интересно, здесь давали концерты? Наверное, да. Я хотел увидеть это место, почувствовать его таким, каким знала и чувствовала его моя мать, когда была молодой. Но перед глазами у меня возникала только одна сцена, словно из старого кинофильма: дамы с зонтиками сидят и слушают играющих на трубах мужчин в эполетах. Я понимал, что на самом деле все иначе, но больше ничего не приходило на ум. А потом и это видение растворилось в серых зимних сумерках. Незнакомые герои смотрели на меня пустыми глазами. Холодный озноб пробежал по спине. Я вдохнул сквозь зубы воздух, влажный от дождя, и стал подниматься на холм к собору.
Я думал, что если переживу этот первый день, то уже не буду так одинок. «Все будет хорошо, — уверял я себя. — Все будет хорошо».
Я прилетел утром без визы, не имея ни малейшего представления, где остановиться. Приготовился ко всему, но, спустившись с трапа самолета, был потрясен заурядностью всего, что меня окружало. Я заметил несколько мешков с мусором и вооруженных носильщиков на улице. В городе по-прежнему витала угроза войны. Но это не особенно чувствовалось. Сотрудники аэропорта встречали всех доброжелательно, как будто мы — туристы, которые часто посещали Хорватию до начала боев. На стенах по-прежнему висели плакаты с изображением пляжей. Люди в форме вели себя очень вежливо. Они улыбались. Мне сказали, что я смогу получить визу в бюро.
— Куртовиц? Вы откуда? — спросила молодая женщина в окошке.
Я немного подождал, чтобы она могла меня рассмотреть.
