Этот открытый участок шоссе находился к северу от города Кувейта. Скоро здесь появятся репортеры и операторы со всего мира, поэтому солдаты должны расчистить все до их появления. Оставить машины на месте, но убрать все остальное. Человеческие останки. Солдаты нуждались в помощи, а поблизости из живых остались только мы. Они раздали нам перчатки и нечто похожее на мешки для мусора.
— Можно воды? — Обычная просьба, но мой голос переполнял гнев.
— Кто это? — поинтересовался капитан очистотряда, указывая на Рашида. — Пленный?
— Представитель Кувейтского сопротивления, — ответил наш капитан.
— Вам не о нем нужно беспокоиться, где-то там лежит мертвый американец. — Я указал на минное поле и двинулся в его сторону.
— Стоять! — приказал один из их сержантов.
— Да пошел ты!
— Оставайся здесь, — велел мой капитан. — Мы пошлем за Дженкинсом команду. Не волнуйся. Но никто не будет пробираться к тому месту так, как мы делали это прошлой ночью.
Сержант из очистотряда бросил нам бутылки с водой. «За дело!» — скомандовал он, оглядываясь и выбирая участок, с которого необходимо начать, и указал на грузовик с обуглившимися солдатами внутри.
— Вот. Капитан? Нам нужны еще мешки для трупов, люди и бульдозеры.
— Они уже в пути, — ответил тот.
Сержант залез в кузов грузовика и стал сбрасывать тела со скамеек на песок, что не составляло особого труда. Тела были легкие и сухие. Падая, они разваливались на части.
В обгоревших машинах валялось много мусора. В одной из них взорвали большие деревянные ящики, перевязанные веревками, и ветер разбросал иракские отчеты о деятельности во время оккупации. Пара людей из очистотряда стали собирать их для разведки. Около разорванного бомбой тела я нашел нечто похожее на личный дневник, подобрал его и передал солдату, собиравшему бумаги. Но он покачал головой: «Не нужно».
— Я заберу это, — сказал Рашид, полистав дневник.
— Что там написано?
— Что в октябре он женился и провел с женой всего неделю, — он перевернул еще несколько страниц, — что он был одинок... и ему было страшно.
— Да. Как и всем нам.
— Но еще он пишет, что верит в Бога.
Рашид положил дневник под мышку и посмотрел на тело под ногами, затем — на солдат из очистотряда, занимавшихся своим делом.
— Черт подери, — он пощипывал переносицу, словно пытаясь успокоить головную боль, — я так устал. И знаешь что? Я ухожу.
Он пошел по дороге в Кувейт. Другой сержант из очистотряда остановил его, но Рашид посмотрел на нашего капитана, и тот разрешил ему идти. Уходя, Рашид сбросил с себя остатки иракской формы. Скинул стоптанные сапоги. Стянул штаны. Через несколько секунд он шел в одних кальсонах. Затем подобрал какую-то белую одежду из свертка, лежащего на танке, завязал вокруг талии и накинул на плечи, как тогу; он шел прямо, гордо, уходя от нас и от того, что мы натворили.
