— Они рассказывали тебе про женщин?
— Каких еще женщин?
Я вытерся тряпкой, глубоко вздохнул, пытаясь избавиться от дурных мыслей, и мне показалось, что у меня это получилось, но стоило мне вернуться в комнату и почувствовать запах моей одежды, запах бензина и смерти, как к горлу подступила тошнота.
Днем я молился. Затем стал обдумывать свои поступки. Я знал, что мог поступить иначе. Гораздо лучше. Я жаждал действия, в то время как должен был только думать. Зато теперь я думал слишком много. Я должен был снова отделить свою работу отличной жизни, как научился этому, будучи рейнджером. Ты делаешь все, что необходимо, старательно выполняешь свою работу, а потом возвращаешься к обычной жизни. Но разве у меня была жизнь помимо этой работы? Я пытался успокоиться, примириться с самим собой. Днем я помолился еще раз. Ночью повторил ритуал. Рашид принес еду. Но я не стал есть, и мы не говорили до следующей утренней молитвы.
— Что случилось на ферме? — спросил он.
Я рассказал ему о мужчинах, которых пытали, о бомбе в мотке колючей проволоки и о женщине, которую я убил.
— Ты сделал все, что должен был сделать.
— Я не смог спасти ее.
— Ее уже никто не мог спасти.
Я не поверил ему. Долгое время он молчал.
— Это не единственная война, — сказал он. — И в конечном счете ни одну из войн нельзя выиграть на земле.
Я ничего не ответил. Я почти не слушал его.
— Ты думаешь, что ничего нельзя изменить. Но это не так.
— Мы берем на себя слишком много, Рашид. Слишком много. Пусть этим занимается Бог, оставь меня в покое.
— Ты устал. Но это поможет тебе стать сильнее.
Я ждал, пока он скажет нечто важное, что поможет мне в дальнейшем.
— Ты становишься сильнее, — повторил он. — И с Божьей помощью мы остановим эту несправедливость.
Я слушал.
— Ты должен увидеть истину, Курт. Мы боремся с тьмой за свет. Все очень просто.
— Пощади меня, Рашид.
— О чем ты?
— Я хочу поверить, Рашид. И я верю. Но когда я слушаю тебя, моя вера слабеет. Мне надоели эти глупые разговоры. Оставь меня в покое. Я хочу остаться наедине со своим Богом.
Я ожидал, что Рашид разозлится. Я даже приготовился к драке. Но он смотрел на меня с полным равнодушием, то ли скрывая свои чувства, то ли размышляя над ответом.
— Твой Бог — всего лишь судья. Мой, которого я нашел в книге, нечто большее.
— Чего ты хочешь, Курт? Вернуться домой?
Я молчал.
— Но у тебя нет дома, Курт.
— Ах ты сукин сын!
Правой рукой я потянулся к тому месту, где оставил свой «хеклер-кох», но Рашид опередил меня. Он уже держал в руке пистолет и целился в меня. Когда мы немного успокоились, он положил оружие на место.
