Я взял чашку кофе и спросил, говорит ли кто-нибудь по-английски. Ко мне повернулся молодой человек, немного выше остальных.
— Салам алейкум, — сказал я, пожимая ему руку.
— Алейкум салам, — ответил он. — Чем могу помочь?
Он говорил без акцента, и понять, откуда он, было сложно.
— Вы — американец?
— Пару лет учился в колледже Сиракузы.
— И наверняка играли в бейсбол?
— Конечно.
— Знаете, я так рад, что встретил вас. — Наконец-то я нашел того, с кем можно поговорить. — Курт Куртовиц.
— Алия, — представился он. — Можете называть меня просто Эл. Вы только что приехали?
— Вчера. Из-за смены часовых поясов и всяких неприятностей я не мог уснуть.
— Что привело вас в мечеть?
— Я... я пришел помолиться.
Я не поверил своим словам, поскольку до сих пор не собирался заявлять о своем выборе публично. Мне хотелось дождаться, когда я приеду в Льежска Жупица. Это, наверное, одно из последних мест, где молился мой отец, прежде чем покинул родину, прежде чем перестал молиться окончательно. Как будто я возвращал все на круги своя. Но в тот момент, в ту ночь я решил, что бессмысленно ждать.
Во время путешествия по городу я постоянно думал о том, почему я такой робкий. Месяцами молился в одиночестве в своей комнате. Ты либо веришь, либо нет. И если веришь, то ничто не должно тебя смущать. Теперь мне казалось ошибочным ждать первой совместной молитвы до тех пор, пока я не окажусь в деревне отца. В конечном счете мои молитвы были обращены к Богу, а не к отцу.
— Добро пожаловать, — пригласил парень из Сиракузы.
«Аллах акбар», — пропел через динамики низкий голос. «Аллах акбар», — продолжилась запись.
Я не знал арабского, но понял значение этих слов. «Бог велик» — так начиналась молитва, призывающая верующих вставать до рассвета, потому что молитва лучше, чем сон.
Вместе мы умыли лица, затем омыли наши руки и ладони, сначала правую, потом — левую от кончиков пальцев до локтей. Ритуал неторопливый, но в то же время очень важный и имеющий особый духовный смысл. Особенно для меня, человека, обратившегося к вере уже во взрослом возрасте. Ты одновременно очищаешь свои помыслы и свое тело. Все тесно связано. И в конце этого обряда, омыв даже свои ноги, босиком ты предстаешь перед Богом.
Под высоким белоснежным сводом мечети, в окружении голых стен, мы стояли и обращали свои слова к Богу и его пророку, да пребудет с ним мир. Опустились на колени и коснулись головами земли. Встали. Молитва закончилась. И лишь тогда, подняв глаза, я увидел двух мужчин-арабов, которые выделялись из толпы верующих. И один из них, несмотря на бороду, показался мне знакомым. Худощавый, но сильный, с движениями как у настоящего бойца. По взгляду его темных глаз, умному и настойчивому, я понял, что он тоже узнал меня. Я понял это. Мы были вместе... теми долгими днями и ночами, на той кровавой дороге, в Кувейте. В его глазах стояли слезы, которые я никак не ожидал увидеть. Он обхватил мою голову руками и поцеловал сначала в одну щеку, затем — в другую.
