Шарика не было. Я посмотрела направо и налево; на земле, голой и гладкой, имелся фантик от конфеты и размокший окурок. Куда же, елки-палки, я его забросила?
И я продвинулась еще немного вперед. Кусты уже должны были закончиться — за ними газон, где летом водятся кузнечики. Может быть, шарик на газоне?
Я полезла вперед, как медведь сквозь чащу. Газона не было! Я обернулась — дорожка тоже скрылась за сплетенными ветками. Куда ни посмотришь — кусты, кусты, кусты…
Тогда я выпрямилась. Был, конечно, риск, что меня увидят из окна учительской, и тогда ко всем моим провинностям прибавится еще и «разорение зеленых насаждений»…
Я огляделась вокруг — и почти сразу тихо заорала.
— Вот, ваша милость, мальчишка забрался в королевский сад. Наша вина, недоглядели. Хотя, лопни мои глаза, как он пролез? Изгородь вроде цела…
«Ваша милость» был высокий старик, одетый в черное. Глядя на него, я поняла, что наша завучиха — милейшей души женщина и красавица к тому же.
Тот, что меня поймал, и сейчас еще держал мои руки заломленными за спину. В жизни никто со мной так не обращался — даже Зайцева.
— Пусти!
— Ишь ты, еще дергается. Так вам его оставить, ваша милость? Или уж по-простому, отодрать кнутом да отпустить?
Я задергалась сильнее, но мужичок так крутанул мне локти, что пришлось успокоиться.
— Не выйдет по-простому, — сказала «милость» скрипучим, как ржавые петли, голосом. — Мальчишка-то непростой, издали видать… А ну, говори, стервец, чего тебе в саду надо было?
— Меня пригласили! — О том, что я вообще-то девчонка, страшно было и заикаться. — Мне дали ключ!
— Ключ от сада?
— Ключ от Королевства!
— Вот как? — Крючковатый нос «милости» описал в воздухе сложную фигуру. — Кто?
(Неон? Криптон? Ксенон? Как его звали-то?!)
— Оберон. — Я обрадовалась, что помню его имя.
Хватка того, что держал меня за локти, чуть-чуть ослабла. Видно, Оберона тут знали.
— Врешь, — предположила крючконосая «милость». — Сторож, яблок-то он много натрусить успел?
— Не нужны мне ваши яблоки! Я к ним не прикаса… лся. Я из другого мира, у меня редкие способности, Оберон меня специально пригласил!
— Тронутый мальчонка, — с сочувствием сказал сторож и наконец-то выпустил меня. «Милость» молчала, уставив желтые круглые глаза.
Я посмотрела на свои руки. Остались красные вмятины от пальцев сторожа — наверное, будут синяки. Но все это ерунда по сравнению с кнутом, который мне скоро светит!
— Я говорю правду, — сказала я, стараясь не зареветь.
