— Он хочет укрыться у меня? Да ведь первым делом кинутся искать его у меня в доме! Гектор успокоил Маликана и рассказал ему, в чем дело.
— Но у меня немыслимо спрятать золото, — сказал тогда кабатчик. — Подумайте сами: королевские стражники могуч прийти ко мне, чтобы искать Ноэ, и найдут спрятанное золото. — Вы правы. Но как же быть тогда?
— Скажите Ноэ, чтобы он отправился в Шайльо. Он поймет, что я имею в виду.
— Хорошо, я скажу. Теперь вот еще что: не знаете ли вы, удалось ли нашему королю благополучно добраться домой?
— Да, он в Лувре. Он вернулся туда в обществе Пибрака, которому известно все.
С помощью Маликана Гектор переоделся и стал совершенно неузнаваемым. Прихватив еще перемену платья для Ноэ, он отправился с мулом к дому Лашенея. Здесь он и Ноэ нагрузили кожаными мешками с золотом корзины, подвешенные по бокам мула, и отправились в Шайльо, где как, быть может, помнит читатель, жила тетка Вильгельма Верконсина, преданного слуги Сарры Лорьо.
Итак, ответ Лагира произвел очень благоприятное впечатление на короля, который сказал ему:
— Хорошо, я готов верить, что вы убили этого человека в честном бою. Но что вы ответите мне, если я спрошу вас, зачем вы вздумали похищать королеву-мать? — Государь, я гугенот!
Лагир лгал: он был католиком, но для удачного проведения намеченного им плана защиты Генриха Наваррского так было гораздо удобнее.
— А, так вы гугенот! — сказал король. — Хорошо, но что же из этого?
— В наших глазах, государь, в глазах этой несчастной, но честной и преданной вашему величеству кучки людей самым ожесточенным врагом является сначала его высочество герцог Гиз, а… потом… Лагир запнулся. — Говорите, не бойтесь! — А потом: королева-мать. — И вы осмелились поднять на нее руку? — Да, государь. — Чего вы хотели достигнуть этим?
— Мы хотели ценой свободы ее величества купить себе безопасность и спокойствие.
— Значит, вы признаетесь в этом государственном преступлении?
— С нашей точки зрения, это не преступление, государь, а законная самозащита.
— У вас было трое товарищей, — продолжал король. — Назовите мне их имена! — Нет, ваше величество, этого я не сделаю даже под пыткой. — Берегитесь! — крикнул король, гневно топая ногой.
— Государь, — гордо ответил Лагир, — мое тело принадлежит людям, моя жизнь — королю, моя душа — Богу. Король может приговорить меня к смерти, люди могут исполнить этот приговор но лишь Бог может избавить меня от данной клятвы. — А, значит, вы поклялись молчать? — Да, государь.
