— Это очень плохо для вас, мой милый Лашеней! — насмешливо сказал король. — Я привык верить Пибраку во всем и решил повесить вас завтра на восходе солнца, если вы не удовлетворите моего любопытства относительно моих лотарингских родственников…
— Значит, я буду повешен, государь, за то, что я даже никогда не видывал их высочеств?
— Это очень досадно! — ледяным тоном сказал король. — Значит, вы будете повешены, потому что вы сами понимаете, что не могу же я изобличать во лжи своего друга.
Лашеней очень боялся смерти, но отличался совершенно не плебейской верностью своим господам, а потому покорно ответил:
— Что же делать? Видно» мне на роду написано умереть без вины!
— До завтрашнего утра у вас еще есть время одуматься, — ответил король, — а пока отведи-ка его, Пибрак, в одну из луврских камер!
Пибрак взял Лашенея за плечо и вывел из королевского кабинета. Первому встречному ландскнехту он приказал:
— Сбегай в кордегардию и возьми у дежурного офицера ключ от При-Дье.
При-Дье, о котором говорил Пибрак, было название одной из ужаснейших камер, которыми изобиловал Лувр. Там была страшная сырость, кишела масса насекомых и стадами ходили гигантские крысы. Осужденный, которого заперли бы там на неделю, мог не бояться палача, так как в этом ужасающем, зараженном воздухе самый здоровый человек не выжил бы и трех дней. А самое главное — в этой камере была «ублиетта», что уже само по себе обеспечивало довольно неприятную смерть в тюрьме.
В то время «ублиетты» находились во многих камерах. Они представляли собой широкую каменную трубу, которая вела в реку. Человек, оступившийся или силой вытолкнутый туда, падая, натыкался сначала на железные острия и брусья, а потом его обезображенное тело уносило водой. Отсюда и произошло их название: «ублиетты» сулили вечное забвение.
Приведя в эту страшную камеру осужденного, Пибрак подвел его к дальнему углу и, при кровавом свете факелов показав зияющее отверстие, произнес:
— Король обещал повесить вас, дорогой господин Лашеней, но я попытаюсь отговорить его от этого неразумного решения. К чему столько помпы для такого незначительного человека, как вы? Просто мы утром спустим вас вот в эту каменную дыру, и делу конец. Затем Пибрак запер арестанта и ушел к Маликану.
— А вы и в самом деле серьезно озабочены, как видно! — сказал ему кабатчик.
— Господи, еще бы!.. Обстоятельства складываются так, что я не могу не беспокоиться. — Я с удовольствием рассеял бы ваши опасения, но… — Но ты поклялся ничего и никому не говорить? — Вот именно. Но скоро я буду свободен от своей клятвы. — А когда именно? — В полночь.
