— Потом вы женитесь на мне и возложите на мою голову корону, которую я вам дам.
— Это будет вполне справедливо, но…
— Разве вы не уверяли меня только что в своей любви?
— О, конечно! — ответил Генрих, снова целуя Анну.
— За нас будет сам папа! — продолжала она.
— Разумеется, если я отрекусь от гугенотства.
— И царствующие дома Наварры и Лотарингии станут вершителями судеб всего мира.
— Все это прекрасно, но…
В этом «но» чувствовалось противоречие, и брови герцогини досадливо сморщились.
— Что вы имеете возразить? — нетерпеливо спросила она.
— Все, что вы говорили до сих пор, мне очень по душе, но… как я могу жениться на вас, когда я уже женат?
— Я предвидела это, кузен. Когда вы женились на Марго, то были гугенотом; стоит вам перейти в католичество — и папа расторгнет ваш первый брак.
— О, это — действительно прекрасная идея, но…
— У вас имеется еще «но»?
— Да! Что будет с нынешним королем Франции Генрихом III?
— Я уже приобрела специально для него золотые ножницы, чтобы остричь ему волосы и затем запереть его в монастырь.
— Отлично! Вы положительно все предвидели. Но…
— Как! Еще «но»?
— Ну, да… я хотел только заметить, что испанский король обращался ко мне с таким же предложением!
— В самом деле?
— Он предлагал мне руку своей сестры: говорят, будто она очень красива.
— Потом?
— Потом… Париж и Лувр. А в возмещение за мое бедное наваррское королевство он предлагал мне… богатую Лотарингию вместе с вашими нансийскими дворцами, кузина! У герцогини вырвался возглас гнева и удивления.
— И вы отказались? — спросила она затем.
— Отказался, — подтвердил Генрих.
— Ну-с, а на мое предложение что вы ответите, кузен? Но Генрих Наваррский недаром был гасконец, а ведь гасконец никогда не ответит прямо на самый прямой вопрос, если есть хоть малейшая возможность ответить уклончиво. Так и Генрих вместо категорического ответа принялся молча вздыхать.
— К чему эти вздохи? — спросила герцогиня.
— Я вспомнил о бедной Марго. Что станется с нею, если я оттолкну ее?
— Она утешится с новым любовником, только и всего!
— Да неужели? — наивно спросил Генрих. — Неужели вы думаете, что Марго…
— Ну вот еще! Мало ли у нее было приключений!
— Не может быть!
— Но уверяю вас! Генрих снова вздохнул и затем сказал:
— Ну, в таком случае не будем говорить о ней! — и он опять вздохнул.
— О ком вы вздыхаете теперь? — кокетливо спросила Анна.
— Но… этот бедный Амори! Что будет он делать в монастырской тиши?
— Он будет устраивать религиозные процессии: ведь вы знаете, что это его страсть!
