— Слушаю-с! Я исполню все, что вы желаете, ваше высочество! — сказал видам и направился к дверям.
— Стойте! — окликнула его герцогиня. — Сначала вы должны исполнить для меня еще маленькое дельце!
Она опять наклонилась к уху видама, и опять, предвкушая богатую поживу, старик с готовностью выразил желание во всем повиноваться гостье и последовал за нею в зал, где Гастон сидел у огня и с наслаждением пил вино.
При виде входящей герцогини он поспешно вскочил и уставился на нее пламенным, горящим страстью взором.
— Дорогой мой! — сказала ему Анна. — Любите ли вы меня по-прежнему или холодная вода остудила вашу пылкость?
— Люблю ли я вас? — с негодованием воскликнул юноша, не понимая, как мог бы он разлюбить такое чудное созданье. — О, я готов сделать для вас что угодно! Возьмите мою жизнь, и я буду счастлив умереть за вас!
— О, нет! — засмеялась герцогиня. — Дело идет вовсе не о таких страшных вещах! В данный момент я прошу у вас самой пустяшной услуги. Господин видам только что сообщил мне, что для меня имеются достаточно удобные апартаменты в дальнем флигеле замка, но я боюсь идти туда, пока вы лично не осмотрите, безопасно ли и удобно ли будет мне там!
Гастон обнажил шпагу, крикнул «вперед» и встал, покачиваясь от усталости, страсти и вина.
Видам взял масляную лампу и повел гасконца по длинному, извилистому коридору, где все говорило о безжалостных следах времени. Видам, шедший впереди, ступал очень осторожно, опасаясь натолкнуться на что-нибудь, а Гастон беззаботно шествовал тяжелой, развалистой поступью. Вдруг на одном из поворотов коридора видам резко остановился и прижался к стене.
— Что с вами? — спросил Гастон.
— Да мне… показалось… я…
— Да что вам показалось?
— Привидение!
— Да ну вас! — небрежно кивнул Гастон. — Придумает тоже! Давайте мне лампу, я пойду вперед!
Он взял у видама лампу и беззаботно пошел дальше, не глядя под ноги. Вдруг он почувствовал, что пол под ним дрогнул, нога скользнула.
Видам услыхал отчаянный крик. Лампа потухла, и скоро из каких-то неведомых глубин послышался шум падающего в воду тела.
Генрих Наваррский благополучно доставил впавшую в беспамятство Берту на берег, сдал ее на руки вдове мельника и сейчас же отправился обратно на шаланду, корма которой все еще держалась над водой.
На шаланде был один только Ноэ. Лагир, Рауль и прочие бросились в воду вслед за королем. Ноэ, как капитан судна, хотел оставить шаланду последним.
— Ну что, все спаслись? — спросил его Генрих.
