— Ах, боже мой! Следите же хорошенько! — с хорошо разыгранным испугом сказала она Гастону. — Если мы потерпим крушение…
Юноша окинул ее взглядом, полным любви и беззаветного восхищения, и затем сказал:
— Не бойтесь ничего, герцогиня, что бы ни случилось, я спасу вас!
Анна подошла вплотную к юноше и ласково многозначительно спросила:
— Бывали ли вы когда-нибудь в Париже, мсье?
— Никогда в жизни!
— Боже мой! Значит, вы не имеете понятия о жизни двора?
— Увы! Нет.
— Но ведь только там и может сделать карьеру такой красивый и храбрый дворянин, как вы. Гастон вздрогнул.
— И только там он может… быть любимым… по — настоящему!
— совсем тихо прибавила герцогиня.
Гастон страстно взглянул на Анну: она была хороша, как демон искушения!
Расставшись с герцогиней, Генрих Наваррский сначала вышел на палубу шаланды. Ноэ, Рауль и Лагир все еще были там. Лагир сказал:
— Нет, невозможно, чтобы герцогиня полюбила наваррского короля!
— Но женщины капризны! прибавил Рауль.
— Поживем — увидим! — покачав головой, буркнул Ноэ. — Друзья мои, — сказал Генрих, подошедший в это время, — Ноэ произнес золотые слова: «Поживем — увидим!». Но, чтобы жить, надо есть и спасть. Поэтому, так как вы поужинали, я рекомендую вам отправиться спать.
Лагир и Рауль откланялись и ушли, а Ноэ остался с Генрихом. Последний сказал ему:
— Ты держишь слишком много пари, друг мой Ноэ!
— Почему, государь?
— Потому что ты можешь проиграть их!
— Как? Вы, ваше величество, думаете.
— Я думаю только об одном: как бы доставить в целости наши бочки с золотом!
— А в ожидании этого точите лясы с герцогиней?
— Надо же убить как-нибудь время! А кроме того, моя кузина уж очень хороша!
— Красива и лицемерна!
— Так что же! Око за око… Но я хочу во что бы то ни стало добиться любви герцогини!
— Да сами-то вы не полюбите ее?
— Друг мой, если бы я стал любить всех женщин, которые в меня влюблены, у меня не осталось бы времени больше ни на что!
— В добрый час!
— Но я хочу, чтобы герцогиня любила меня хоть один только час. Это не каприз, это вполне входит в мои политические расчеты… Ты поражен, широко открываешь глаза? Ну, так слушай же внимательно! Сколько бы времени ни любила меня герцогиня, остаток своих дней она будет смертельно ненавидеть меня. Наши семьи слишком сталкиваются в интересах, чтобы эта ненависть могла когда-нибудь совершенно заглохнуть. Поэтому, когда любовь стихнет, ненависть проснется с новой силой. Но ненависть, опирающаяся на оскорбленное самолюбие, полна слабости и нерешительности. Герцогиня Анна будет ненавидеть наваррского короля еще больше, чем прежде, но у нее уже не будет той твердости руки, той уверенности взгляда, как прежде. Понимаешь ли ты? Встретясь со мною в бою, она станет бледнеть и краснеть, думая: «Я была его рабыней… игрушкой его каприза… его узницей», — и… Но неужели ты все еще не понимаешь?
