Мадриде, ведь он по происхождению немец и не любит жары. В Бордо или Тулузе ему будет гораздо более по себе…
— Ну-ну! Бордо и Тулуза принадлежат французскому королю! — Пока — да! Ну-с, а герцог Гиз, наоборот, ужасно теплолюбив. В Нанси так холодно, и Мерта ежегодно покрывается льдом. Мозельское вино кислит… Не помышляя о гасконском небе, герцог Гиз все же хочет иметь побольше солнца, и то, которое светит в окно Лувра, ему придется по душе…
— Да вы с ума сошли! Вы бредите!
— Хотел бы я, государь, чтобы это было так! Но — увы! — то, что испанский король не сможет выполнить один, на что не решится герцог Гиз один, вместе они сделают с большим успехом! Король вскочил со стула и гневно закричал:
— Да кто же вы такой, что смеете говорить со мною таким образом?
— Кто я? А ведь когда-то мы встречались с вами, государь! Но если вы не помните меня, то не соблаговолите ли припомнить большой портрет, висящий в большом зале замка Сен-Жермен-ан-Ле?
— Но это — портрет… наваррского короля Антуана?
— Совершенно верно!
— Что же между вами общего?
— Взгляните на меня, государь!
Генрих III впился взглядом в лицо гасконца и вдруг отшатнулся…
— Но… может ли это быть?
Гасконец сразу изменил манеры; он надел шляпу на голову и, усевшись на табурет, сказал:
— Если правда, кузен, что все дворяне равны, будь они какими-нибудь мелкопоместными или владетельными герцогами, то о королях можно сказать то же самое. Меня зовут Генрих
Бурбонский, я — наваррский король. Хотя наши владения весьма различны, потому что ваше огромное, а мое — крошечное, но мы все же можем подать друг другу руки! Генрих III все еще не мог прийти в себя.
— Значит, вы — Генрих Бурбонский?
— Да, государь!
— Мой кузен и брат?
— Да, государь!
— Муж моей бедной Марго?
— Ах, ну зачем напоминаете мне про нее, государь!
— То есть… почему?
— Да потому, что это может завести нас в обсуждение весьма щекотливых вопросов!
— Вы хотите сказать, что приданое сестры все еще не выплачено вам?
— Ну, мы поговорим об этом после штатов, государь!
— Почему не сейчас?
— Потому что в данный момент я хотел бы поговорить с вами не о своих, а о ваших делах! — Генрих Наваррский подошел к окну и в свою очередь распахнул его. — Черт возьми! Однако у нашего кузена Гиза — славная армия, и если ему вздумается пойти войной на Блуа и взять в плен ваше величество, я ни за что не поручусь…
Генрих III вздрогнул и инстинктивно ухватился за эфес шпаги.
