— Войдите, — сказал Арман, удивляясь подобному несвоевременному визиту.
Дверь отворилась, и на пороге появился уличный комиссионер в сопровождении слуги.
— Граф де Кергац? — проговорил вошедший.
— Я, — ответил ему Арман.
Комиссионер поклонился и подал письмо.
Почерк был незнакомый…
Граф взглянул на подпись и прочел: «Кермор». С этим именем у Армана де Кергаца не было сопряжено никаких воспоминаний.
— Посмотрим, что это, — прошептал он и тихо прочел:
«Граф! Ваше сердце великодушно и полно благородства. Всем известно, что вы посвятили все свое состояние на добрые дела. Теперь к вам обращается человек, терзаемый угрызениями совести и чувствующий приближение смертного часа. Врачи определили мне шестичасовой срок жизни: поспешите ко мне, я хочу возложить на вас святое, благородное дело. Вы один только можете выполнить его».
Арман пристально посмотрел на комиссионера.
— Как зовут вас? — спросил он, несколько подумав.
— Коляр. Я живу в отеле г. Кермора, и швейцар поручил мне отнести к вам это письмо.
И при этих словах Коляр состроил преглупую физиономию.
— Где же живет эта особа?
— Улица Сент—Луи.
— Лошадей, — лаконически приказал Арман.
И спустя двадцать минут после этого, карета графа де Кергаца въезжала уже в ворота мрачного, старинного дома. Окна первого и второго этажей этого дома были герметически закрыты так, что сквозь них не пробивалось почти ни малейшего света.
Старый слуга, отворивший ворота, высадил Армана из кареты и почтительно сказал:
— Не угодно ли будет графу следовать за мной?
— Иду, — ответил ему Арман.
Поднявшись по лестнице и пройдя целый ряд мрачных зал и комнат, слуга, наконец, приподнял портьеру, из—за которой блеснул свет.
Арман находился в спальне.
Посредине ее стояла кровать старинной работы, с позолоченными столбиками и шелковым полинялым балдахином. На ней лежал сухой, худенький старичок с пожелтелым лицом и совершенно лысою головой.
Он приветствовал Армана рукою и указал ему на стул, стоявший у изголовья его кровати.
Слуга осторожно вышел и запер за собою дверь.
Арман с удивлением смотрел на этого старика, ему не верилось, чтобы он был так близок к смерти.
— Милостивый государь, — начал старик, как бы угадывая его мысли, — я действительно не похож на умирающего, а между тем мой доктор — человек, вполне знающий свое дело и искусный, сказал мне, что в моей груди уже скоро должна лопнуть одна большая жила и что к девяти часам я не буду больше жить.
— Медицина иногда ведь тоже ошибается, — попробовал было утешить его Арман.
