— Каково? — пробормотал сэр Вильямс, возвращаясь с охоты и нагибаясь к господину де Бопрео.
— О, отлично, великолепно! — проговорил тот.
— Если бы у вашей дочери не двенадцати миллионов приданого, — заметил также тихо сэр Вильямс, — то я бы, поверьте, не стал рисковать: я ведь ставил на карту свою жизнь.
Вскоре после этой охоты он сделал предложение, но Эрмина письмом поблагодарила его за оказанную ей честь и ответила, что она все еще любит Фернана и не может забыть его.
Рокамболь, как и следовало ожидать, преспокойно себе выплыл на берег, обогрелся на барке и явился на другой день утром чуть свет в кабак.
Дверь этого милого заведения была отперта.
Вдова Фипар удрала отсюда еще вчера и скрывалась
теперь в павильоне, где жила Жанна. Рокамболь взобрался в первый этаж.
Труп Коляра все еще лежал в луже крови.
— Это скверно, — подумал он, — граф удрал и, конечно, не скоро явится сюда. Но первый, кто пожалует сюда, уведомит кого нужно, и тогда мы действительно пропали. Эх, бедняга, — продолжал он, поднимая труп, — и твое дело не лучше Гиньона.
В это время в нижнем этаже раздался маленький шум.
Рокамболь проворно схватился за нож.
Но в ту же минуту до него долетел хорошо знакомый ему голос:
— Эй, Рокамболь!
— Ладно, — пробормотал мальчик, — это наш Николо, трусить нечего.
Это был на самом деле паяц Николо, который пробродил всю ночь по полям, к утру немного успокоился и решился сходить узнать, что произошло после его бегства.
— Идите, тятенька, идите сюда! — крикнул ему мальчуган.
Николо взошел по лестнице и остановился, дрожа всем телом, на пороге желтого кабинета.
Юморист Рокамболь посадил труп Коляра и прислонил его к стене.
— Шабаш, — сказал он, показывая на него пальцем.
— А старуха? — спросил паяц.
— Улизнула, — ответил Рокамболь. — Ну, папенька, болтать некогда. Сначала нужно припрятать покойного господина Коляра. Это его нисколько не огорчит, а мы будем в выигрыше.
— Да ведь не мы же его убили, — заметил Николо, — и кто же смеет нас обвинять!
Рокамболь пожал плечами и презрительно посмотрел на паяца.
— Папенька, — сказал он, — хотя вы и не виновник моих дней, но, между нами сказать, я об этом не жалею.
— Что такое? — спросил Николо.
— А то, что вы глупы, как настоящий паяц, — продолжал Рокамболь, — у вас ум в ногах, а не в голове.
— Дурак, — проворчал Николо.
— Предположим, что сюда пожалует полиция, — продолжал Рокамболь. — Ну, конечно, нас с вами немедленно забирают и засаживают. Затем начинают рыться в разных бумагах; оказывается, что папенька Николо жил в одном портовом городе, откуда и вышел с волчьим паспортом и со всеми признаками бывшего каторжника.
