— Я уже говорила с мама, — шепнула Эрмина.
— И..?
— Она говорит, что если вы меня любите, то можно попробовать поговорить с папа.
В эту минуту подошла к влюбленным молодым людям Тереза и, обняв свою дочь, тихо спросила:
— А вы ее любите?
Фернан молча стал на колени.
— После обеда, — сказала она тогда, — господа, уйдите в кабинет, а я поговорю с мужем.
Но почти в ту же минуту в комнату вошел Бопрео.
Походка его была неровна, а лицо багрового цвета. Очевидно, с ним приключилось что—нибудь особенное, и его однообразная жизнь, вероятно, выдержала какое—то таинственное потрясение.
Получив деньги за свою работу, Вишня встретилась с Леоном, узнала от него, что его уже сделали, совершенно неожиданно, мастером и что поэтому их свадьба может быть через две недели.
Простившись с ним, как прощаются все влюбленные, она отправилась к матери своего жениха в Бурбонскую улицу, но на дороге встретилась с Гиньоном — худеньким сухопарым живописцем—маляром, другом Леона.
Гиньон остановил молодую девушку и предупредил ее, чтобы она отсоветовала своему жениху продолжать знакомство со слесарем Росиньолем, с которым он познакомился только два дня и который, как кажется, большой мошенник.
— Словом, вы хорошо бы сделали, — добавил Гиньон, — если бы уговорили Леона. У меня явилась преглупая мысль…
Простившись с ним, девушка пошла по направлению к Бурбонской улице, и в это—то время ей повстречался пожилой господин, маленький, толстенький, с багровым лицом и в синих очках.
На нем был надет синий сюртук с золотыми пуговицами и ленточкой Почетного Легиона в петлице.
Господин этот был не кто иной, как Гастон Исидор де Бопрео, начальник отделения Министерства иностранных дел. Сначала он приостановился и посмотрел на нее, а потом, заметив, что она не обращает на него внимания, поворотил назад и последовал за ней.
Итак, когда Вишня рассталась с Гиньоном, она встретилась с г. Бопрео, который, повинуясь неопределенному влечению своего сердца, последовал за ней.
Хотя подобное приключение не было новостью для начальника отделения, так как он сотню раз ходил за гризетками и заговаривал с ними с дерзостью, отличающую пожилых мужчин, но на этот раз остановили ли его скромные, приличные манеры этой молодой девушки, но им овладела какая—то робость, необыкновенная в мужчине его сорта, и он удовольствовался только тем, что шел вслед за нею, пожирая ее своими глазами.
Вишня скоро заметила его преследование и прибавила шагу.
