— Ну да, — улыбаясь, продолжал Генрих, — мне обещали в приданое за Маргаритой город Кагор и сто тысяч экю. Я нуждаюсь в данный момент в деньгах, ну а Кагор округляет мои владения!
Крильон наклонился к уху короля и шепнул:
— Человек, который способен требовать напрямик свои деньги, не может быть заговорщиком, ваше величество!
Наступила минута общего молчаний. Наконец король заговорил:
— А, так ты хочешь вступить во владение приданым?
— Но мне кажется, что это вполне естественное желание, ваше величество, тем более что я нуждаюсь в деньгах. У меня имеются долги…
— Когда женишься, всегда имеешь долги, — сентенциозно заметил король.
— Кроме того, — продолжал Генрих, — мне приходилось слышать от покойной матушки, что нам, наваррским королям, Кагор необходим так же, как воздух птицам или вода рыбам!
— Вот как? Ну, а если бы ты не женился на моей сестре?
— Тогда мне пришлось бы забрать Кагор с оружием в руках! — ответил Генрих с хитрой улыбкой.
Карл IX покатился со смеху, которому вторил Крильон. Давно уже прошли для Франции те времена, когда какой-нибудь суверенный королишка мог отобрать такую первоклассную крепость, как Кагор…
— А ведь наваррский король действительно способен сделать это, ваше величество! — задыхаясь от смеха, сказал герцог Крильон.
— Ну, по счастью, в этом не представляется никакой надобности, — продолжал Генрих, — так как вы, ваше величество, отдадите мне Кагор добровольно.
— Ты думаешь? — ответил Карл IX. — Гм… Надо тебе сказать, что Кагор нужен мне самому!
— Да, но вы, ваше величество, обещали мне его, — спокойно возразил Генрих, — и я настолько верю монаршему слову, что готов терпеливо ждать здесь, пока вашему величеству будет благоугодно сдержать свое обещание.
С этими словами Генрих простился и ушел.
— Ну-с, — сказал тогда король, обращаясь к Крильону, — что ты думаешь об этом, герцог?
— Я думаю, государь, что наваррскому королю придется долго прожить в Париже и что вы не будете в состоянии уговорить его отправиться восвояси, пока…
— Да что ты мелешь, Крильон! Где же мне, по-твоему, взять те сто тысяч экю, которые ему обещаны?
Крильон не успел ответить, как вошел паж Готье.
— Ваше величество, — сказал он, — ее величество королева-мать просит ваше величество принять ее величество!
— Пусть войдет! — приказал Карл.
— Ах, черт возьми, государь, — сказал тогда Крильон, — а я-то хотел без помехи сообщить вашему величеству кое-что относительно Рене!
— Не беспокойся, герцог, на этот раз я не уступлю! Екатерина вошла в комнату бледная и грустная. Она ласково поздоровалась с Крильоном, и последний подумал: «Черт возьми! Я предпочел бы взгляд, полный злобы! Когда королева настроена добродушно, значит, она уверена в победе!»
